она тоже будет с ним честной.

– Я не выхожу замуж за Майкла. Я вообще ни за кого не выхожу замуж.

– Почему? – спросил Алек и грозно нахмурился. Какое ему дело?

– Потому что я не люблю его, – вспылила Либби, возмущенная неожиданным допросом. – Я не выйду замуж за человека, которого не люблю!

– А за меня ты бы вышла замуж?

Либби отвернулась и опустила голову. Вопрос повис в воздухе.

Она слышала, как Алек двигается по кухне, ощущала тепло его тела позади себя, потом почувствовала, как его пальцы слегка коснулись ее плеча. Либби отступила назад.

– Не обращай внимания, Либ. Ты все сказала достаточно ясно. Тебе не следует больше ничего объяснять. – Он наклонил голову, потом дотронулся губами до ее затылка. Либби оставалась неподвижной, испытывая муку от его прикосновения.

Наконец Алек оторвался от нее. Либби повернула голову и пристально посмотрела на него.

Алек отступил назад.

– Заслуженная кара, Либ. Я ушел от тебя. Теперь ты уходишь от меня. Но по крайней мере знай, что я люблю тебя, Либ. И всегда буду любить. Но я все понимаю. Честно. – Его голос дрогнул, и он на секунду замолчал. – Я бы хотел иногда видеться с Сэмом… если… если тебе это не будет трудно. Я… О, черт, Либ. – Он повернулся и быстро зашагал к двери.

Либби видела его слезы, слышала слова, но никак не могла поверить.

Он любит ее? А как же Амалия Уэбстер? И почему он снова бросил ее? Что он только что сказал? Нельзя позволить ему уйти, по крайней мере до тех пор, пока она не поймет все до конца, пока не признается ему в своей любви.

– Алек!

Он задержался в дверях, но не обернулся.

Либби медленно прошла по комнате. Остановилась всего в нескольких сантиметрах от него и увидела, как напряжена его спина. Либби слегка дотронулась до него и провела пальцами по плечу.

Алек вздрогнул.

– Я тоже люблю тебя, Алек, – прошептала она. Долгое время он не шевелился, не дышал, не произносил ни слова. Потом медленно повернулся с выражением невероятного изумления на лице.

– Либ?

Она судорожно кивнула.

– Тогда… – его голос выдавал душевные страдания, – тогда почему ты уехала? Я вернулся, а тебя нет. Даже записки не оставила.

– Амалия Уэбстер, – сказала Либби. – Это было точно так же, как раньше. Приехала актриса, обрушилась как снег на голову – и все изменилось.

Алек простонал.

– Нет!

Либби тряхнула головой.

– Да. О вас обоих появилась информация в журналах, которые я увидела на следующий день. Ты и Мали…

Он выругался.

– Нет. Боже, нет. Прежде всего, в журналах не было ничего, кроме вранья. Все ложь. Пожалуйста, выслушай меня. Мали просто сестра Клайва!

Либби часто заморгала.

– Сестра Клайва?

Алек кивнул.

– Да. Она была единственной, кроме меня, кто знал о Марго и Клайве. Она также была единственной, кто знал, что Джулиет не мой ребенок. Она всегда убеждала нас с Марго, что мы должны все рассказать ребенку. Говорила, что Джулиет имеет право знать, кто был ее настоящим отцом, да и ее семья, семья Клайва, имеет прав знать о Джулиет. Тебе это знакомо?

Либби кивнула.

– Как Сэм.

Алек мрачно продолжил:

– Точно. Мы тоже ничего не хотели слышать. Марго была слишком неуравновешенной, а я… я думал, это нанесет Джулиет удар. У нее и так была нелегкая жизнь. – Он вздохнул. – Я никогда не думал о семье Клайва. До этого лета.

Он сделал паузу, барабаня пальцами по подоконнику.

– Потом я на своей шкуре почувствовал, как много бы потерял, если бы так и не узнал о Сэме. Эта мысль была невыносима, но она заставила меня задуматься. Я хотел, чтобы ты ему сказала, кто я, но ты отказалась. Что я мог поделать? То же самое происходило между мной и Мали в течение многих лет.

– Она тебе звонила, – напомнила Либби.

– Да. Ее матери предстоит операция на сердце. Мали хотела рассказать ей про Джулиет, дать ей надежду, ради чего жить. Я продолжал сомневаться. Я подчеркивал, какие могут возникнуть проблемы, ловушки, говорил ей, что у ее матери есть и другие внуки. Но она возразила: «Разве может один ребенок когда-нибудь заменить другого?» – Глаза Алека встретились с глазами Либби; в них было страдание. – Ты знаешь, что можно на это ответить.

Конечно, Либби знала. Она взяла Алека за руку.

Большим пальцем он потер ее запястье.

– Я пообещал Мали, что поговорю с Джулиет, скажу правду. Я старался обсудить это с тобой в Нассау, но сначала был слишком занят любовью с тобой, а потом… – он стиснул зубы, – появился этот Максвел.

Либби застонала.

– Я не знал, что и думать. Я не понимал, какие у вас отношения и можешь ли ты ему рассказать…

– Я бы никогда…

– Но я не знал! Мне казалось, у нас с тобой все пошло на лад, что ты снова любишь меня, но я не знал наверняка. Ты иногда бывала так холодна со мной…

– Я боялась.

– Я тоже.

Алек боялся? Немыслимо. Но, глядя на него сейчас, можно было поверить, что это правда. Либби крепко сплела их пальцы.

– Мали уже ждала, когда мы вернулись на Харбор-Айленд. Ее матери не терпелось поскорее увидеть Джулиет, прежде чем лечь на операцию. Это должно было занять два дня, самое большее три. Что я мог поделать?

Делать и впрямь было нечего, подумала Либби.

– Я просто не посмел отправить ее в Калифорнию с одной только Мали. Для девочки это было бы потрясением, она бы испугалась. Понимаешь, я не хотел, чтобы она подумала, что у нее не только другой отец, но и что я отказываюсь от нее. Я собирался все тебе рассказать. Встал пораньше, чтобы пойти к тебе, но вдруг понял, что нельзя взваливать все это на тебя. Это моя проблема. Я сам попался на эту удочку, женившись на Марго. А раз я собирался начать с тобой сначала, добиться твоей любви, мне надо было все уладить самому. Вернулся я через три дня, но тебя уже не застал.

– О, Алек. – Глаза Либби горели, ком стоял в горле. – Тогда я решил, что моя догадка верна, что ты не покончила с Майклом. Я выгнал его с острова, но не из твоего сердца.

– Что тебя заставило так думать? – спросила Либби.

Он не сразу ответил. Потом, покраснев, пробормотал:

– Когда мы занимались любовью…

– О чем это ты?

– После. Ты не была в полном восторге.

Да, он прав. Либби тревожило, что она по-прежнему безумно его любила, но в чувствах Алека уверена не была.