– Никогда в жизни. Я смогу сделать тебя счастливой. Я уверен – смогу.

Либби снова попыталась скинуть его руку.

– У нас здесь что, состязания в борьбе, черт побери?

– Ты думаешь, я не знаю меры? Знаю.

Либби поняла, что надо сопротивляться. Чистое безумство – таять от его прикосновений, но она была слишком смущена и растерянна. Всего несколько часов назад Алек вернул ее в прошлое, напомнил о чистой, безоблачной любви. Вновь она испытала святость этого чудесного чувства. И… все напрасно.

Либби не знала, что делать, как себя вести. Однако Алек своей напористостью не дал ей возможности принять какое-либо решение: он настроился снова заняться с ней любовью, да еще с такой настойчивостью, которая буквально ее потрясла. После недолгой внутренней борьбы с собой Либби сдалась, наслаждаясь ощущениями, которые возникали внутри ее, как только они с Алеком снова стали единым целым.

После Алек с трудом поднял Голову от груди Либби и посмотрел на нее сверху своими темными, немигающими глазами. И Либби, пытаясь собраться с мыслями, все это время тревожащими душу, пристально смотрела на него.

Никто не нарушал молчания. После долгой паузы Алек приподнялся на руках, не отводя от нее взгляд ни на секунду. Глубоко вздохнув, он плотно сжал губы в тонкую ниточку. И ни единого слова так и не произнес.

Господи, сказал бы хоть слово, подумала Либби, а еще лучше – три: «Я тебя люблю»! В эту минуту она нуждалась в доказательстве того, что все происшедшее между ними было настоящей любовью с обеих сторон. Попыталась было прочитать, о чем он думает, по выражению его лица, но тщетно. Молча и без улыбки Алек слез с постели и потянулся за шортами. И только когда оделся и стал застегивать рубашку, наконец заговорил:

– Я не хочу тебя торопить, Либби. Но предупреждаю: ты будешь моей.

С тем он и вышел из комнаты, оставив Либби с открытым ртом.

Что же с ними происходит на самом деле? Этот вопрос доводил Либби до полного изнеможения.

От осознания того, что она действительно любит Алека, легче не становилось. Она оказалась в еще больших потемках относительно того, какие чувства испытывает к ней Алек. Хотел он ее по-прежнему, вот только вести себя стал совсем по-иному.

– Что с ним происходит? – спросила она наконец у Мэдди по прошествии нескольких дней.

Хотя Алек присутствовал повсюду, как и в дни пребывания Майкла на острове, он стал совершенно другим.

Агрессивным, напористым, дразнящим ее и не оставляющим в покое – с тех пор, как снова вошел в ее жизнь. И вдруг стал каким-то странно покорным. Правда, проводил с ней все время, однако относился к ней с осторожностью, держался на расстоянии, как будто она была предметом из тончайшего фарфора, до которого он боялся дотронуться.

Иногда во время прогулок Алек осмеливался подойти ближе и даже взять ее за руку. Но все равно чувствовалось, что он стремится сохранить дистанцию и в чем-то сомневается.

Это ее беспокоило. Алек Блэншард никогда ни в чем не сомневался, никогда не выглядел неуверенным. А уж за несколько дней до отъезда Майкла и вовсе ворвался в ее жизнь, как все сокрушающий бык, решительно настроенный внести сумятицу. Теперь же он стал другим.

Что происходит?

– Ты не догадываешься, девочка? Да он за тобой ухаживает! – смеялась над ней Мэдди.

И, как ни странно, Либби почти готова была поверить, что это действительно так.

Но в ком же он, черт побери, сомневался? В ней или в себе?

Похоже, все-таки в себе.

Он все еще любил свою покойную жену, но из-за Сэма решил жениться на Либби. Не лучшая предпосылка для семейной жизни… Как бы то ни было, противиться Алеку Либби не могла.

Как-то незаметно для себя она с нетерпением начала ждать, когда в очередной раз он проводит ее на интервью. Обычно он садился сзади и внимательно слушал, время от времени задавая вдумчивые вопросы, и тем самым помогал Либби получить ценный материал. Дома они обсуждали услышанное. Алек так хорошо разбирался в человеческих судьбах, что и ей становилось легче понять нюансы, в которых сама бы не разобралась.

Вечера они тоже проводили вместе. Либо Алек приглашал ее и Сэма к себе домой поужинать, либо она сама звала Алека с дочкой к себе.

Как и восемь лет назад, Алек был весел, беззаботен, смеялся над детскими шалостями и постоянно держал руку Либби в своей, но между ними все-таки существовала дистанция.

Либби мысленно твердила, что это к лучшему, но в каком-то смысле чувствовала себя обделенной.

А чего, собственно, ты ждешь? – спрашивала она себя. Что с того, что он постоянно рядом с тобой? Женился-то он на Марго, значит, и любил ее по-настоящему. Ее, а не тебя… Тем не менее ухаживание продолжалось.

Как-то раз Алек попросил Луиса остаться на ночь с Джулиет, а Мэдди взять Сэма к себе домой, чтобы они могли поужинать вдвоем в одном из местных ресторанчиков.

Они сидели за столиком на зеленой лужайке и ели острую похлебку из моллюсков, а потом лучших лобстеров, которых Либби когда-либо пробовала. Неподалеку, у подножия горы, лошадь пощипывала травку под стрекот кузнечиков, а за оградой ресторана расхаживали куры.

Алек вовсю ее развлекал, улыбался и, как когда-то, держал ее руку в своей, нежно поглаживая пальцами. И Либби ничего не могла с собой поделать – ужин казался ей самым романтичным в жизни.

Когда они доели вкуснейший кокосовый кекс и немного поболтали с братом Лаймана Исааком и его женой, Алек проводил ее домой и там наконец-то поцеловал. Произошло то, чего она так долго ждала.

Это был нежный поцелуй. Не страстный, а именно нежный. Последует ли за ним что-нибудь большее?

– Хочешь зайти и выпить чашечку кофе? – нерешительно спросила Либби.

– Если бы я и зашел, то только не ради кофе, – ответил Алек.

Быстро клюнув ее в губы, он поспешно ушел. А Либби замерла на пороге, с изумлением глядя ему вслед.

На следующий день Алек вместе с Джулиет сопровождал ее на очередное интервью, а потом они втроем заехали за Сэмом в школу и отправились на пикник у подножия старых каньонов. Хотя их руки постоянно соприкасались и однажды он мимоходом потрепал Либби за ухо, ничего больше не случилось.

После того как они перекусили, Алек с Сэмом стали запускать змея. Джулиет хотела было помочь, но океанский ветерок путал ее длинные волосы, и они все время лезли ей в лицо, мешая видеть и заставляя ее злиться.

– Как я их ненавижу! – раздраженно воскликнула Джулиет, вцепившись растопыренными пальцами в копну волос. – Ненавижу!

– Постригись, – посоветовала Либби, вспомнив, как и ей когда-то мешали длинные локоны. Джулиет посмотрела на нее с удивлением.

– Постричься?

– Почему нет?

Некоторое время девочка была в нерешительности. Потом присмотрелась к прическе Либби и перевела взгляд на короткие темные волосы своего отца и Сэма.

– С короткими будет удобней справиться; правда? – с надеждой в голосе спросила она.

– Думаю, да.

– А кто их пострижет?

– Могу и я, – предложила Либби.

– Можешь? Правда? – тут же вскинулась Джулиет.

Девчушка всем телом повернулась к Либби и уставилась на нее смеющимися глазами. И вдруг, совершенно неожиданно, ее личико исказила гримаса страха.