мысль о Глазго окажется тем, что окончательно ее доконает. И его тоже. Кто мог бы осудить ее сейчас, когда ее отчаяние, словно саваном окутывало их обоих? Кто мог бы отправить ее в Глазго? Как человек он не мог и дальше настаивать на том, чтобы она отправилась в то место или к тем людям, пребыванию с которыми она, судя по всему, предпочитает смерть. Но как член английского высшего общества он не мог взять ее с собой в Лондон, в ту жизнь, которую она — пока еще не зная этого — будет презирать.

В жизнь, где будут презирать ее.

Да, Лондон — это совсем другой мир. Гленбейден — просто сказочная страна по сравнению с жестокой реальностью, которую он называет своим домом. Как сможет такая трепетная и прекрасная женщина, как Керри Маккиннон, там выжить?

В середине дня они остановились, чтобы отдохнуть и напоить Сакса. Артуру не нравилось, как выглядит лошадь — она была измучена настолько, что того и гляди, могла свалиться в любой момент. Керри серым ворохом опустилась на травянистый холмик и безжизненным взглядом следила за тем, как Артур пытался получше обиходить лошадь. Ясно, что при такой спешке животное долго не протянет. Сколько им еще осталось? Пять миль? Десять?

Он занимался лошадью, и его снедало беспокойство, хотя он был слишком измучен, чтобы мыслить четко. Закончив, он снял сюртук, решив немного отдохнуть, чтобы потом снова пуститься в путь. Расстегивая жилет, он взглянул на Керри. Лицо у нее изменилось; теперь она выглядела очень печальной. Это его удивило.

— Что такое? — спросил он. Она опустила глаза.

— Я думала… вспоминала… сколько счастья вы мне дали.

Он ничего не ответил, а просто лег на бок, спиной к ней, и закрыл глаза, надеясь, что ее слова уйдут и не будут его тревожить. Он безумно устал, забвение явилось быстро — и он погрузился в тяжелый, глубокий сон.

И вдруг опять появился Филипп. Он сидел на корточках и усмехался, глядя на что-то лежащее, на земле перед ним и не видимое Артуру. Впервые Филипп оказался настолько близко, что, если бы Артур пошевелил рукой, он наконец-то сумел бы схватить этот навязчивый призрак. Но он только смотрел на Филиппа, чья порванная одежда резко контрастировала с лицом, бледным, как шотландский туман. Что-то привлекло внимание Артура, что-то, лежащее на траве. Артур попытался встать, но его одолевал тяжелый сон, прижимая к земле так, что он не мог пошевелиться.

Филипп наклонился к нему, его тихий смешок превратился в резкий смех, и Артура сковал ужас при виде зияющей пустоты там, где должна быть грудная клетка. Артур смотрел, а Филипп медленно поднялся на ноги, став выше шести футов — такого роста он был при жизни, — и теперь он возвышался над землей. Он снова засмеялся и галантно поклонился, махнув рукой куда-то в сторону.

— Глазго, — произнес он.

Артур посмотрел туда, куда показывал Филипп, и почувствовал, как страх прошел сквозь его тело, точно коса, — там, среди вереска лежала Керри, такая же бледная, как Филипп, и в груди ее зияла дыра, такая же черная и страшная, как у Филиппа. Охваченный ужасом, Артур попытался сопротивляться, пустив в ход всю свою силу, чтобы выплыть на поверхность сна, он боролся отчаянно и, в конце концов, вынырнул из сновидения.

Он резко выпрямился и рванулся туда, где должен был стоять Филипп.

Филипп исчез.

Артур быстро посмотрел в другую сторону и вздохнул с облегчением. Керри спала. Дыры не было в ее груди. Губы шевелились в беззвучном монологе, а милое лицо было очень несчастным.

Глазго.

Шепот Филиппа, который слышал он во сне, продолжал преследовать Артура, когда он усадил Керри перед собой на лошадь и пустился в путь ранним утром. Что имел в виду Филипп? Подал ли он ему какой-то знак? Скрыт ли в этом какой-нибудь смысл или просто тяжелые впечатления последних тридцати часов сделали его таким чувствительным? По правде, говоря, Артур не привык убегать от опасности. Да и вообще мир с каждым днем как-то все больше кренился набок, что приводило его в смятение.

Артуру никак не удавалось растолковать сон, но, тем не менее, сновидение это погрузило его в настоящую панику. И вдруг тропа, которую он выбрал, внезапно закончилась на берегу маленькой речушки, протекавшей к югу от Перта. Ограниченные познания Артура в географии этой местности сказали ему, что река впадает в приток Тея — Ферт, а это означало, что на реке есть оживленное движение, а значит, они смогут, наконец, добраться до моря и до Англии. Если все пойдет хорошо, они окажутся в Глазго через два, от силы через три дня. Там он разыщет матушку Керри, оставит Керри у нее и купит билет до Англии.

Глазго.

Явление Филиппа не давало ему покоя. За эти три долгих года после его смерти Артур убедился, что Филипп донимает его из могилы, чтобы отомстить за то, что он позволил ему погибнуть. Но сейчас неожиданная и странная мысль посетила его — а вдруг Филипп пытается что-то ему сообщить или от чего-то предостеречь?

Глазго.

— Что мы будем делать?

Вздрогнув от неожиданности, Артур повернулся на звук голоса Керри. Она стояла, строго сжав руки перед собой, и смотрела на него широко открытыми светло-синими глазами, но в них не было искорок, которые он так любил.

Господи, он теряет ее, теряет собственное сердце.

Ее черные волосы были в ужасном беспорядке, лицо побледнело так, будто из него ушла вся жизнь. И он понял в это мгновение, что слишком любит эту женщину, чтобы оставить ее в Глазго. Его внезапно охватило настоятельное желание защитить ее от ударов судьбы, вернуть в ее глаза жизнь.

Будь что будет, он возьмет ее с собой в Англию!

Он решительно зашагал к ней. Приблизившись, он так же решительно обнял ее и прижал к себе. Она хотела что-то сказать, но Артур не дал ей сделать это, его губы жадно впились в ее рот, наслаждаясь поцелуем, ее дыханием. Ее сладкое дыхание подкрепило его, утвердило в намерении сохранить ее в своих объятиях навечно и преодолеть все преграды, которые встанут у них на пути.

Задыхаясь, он поднял голову.

— В Англию, — с трудом выговорил он. — Хотите? То есть поедемте со мной в Англию. Я совершенно не представляю себе, что нас там ожидает, но это все, что я могу предложить вам сейчас.

Керри заморгала; смятение затуманило ее лицо, точно летнее облако. Потом она неожиданно издала странный горловой звук, закрыла глаза, и из-под длинных ресниц потекли слезы.

— Неужели я огорчил вас? Прошу прощения, Керри, но большего я не могу сделать…

Громкий смех вырвался у нее, и она обхватила его руками за шею.

— О Боже! О Боже, благодарю тебя!

Он крепко стиснул ее и спрятал лицо в изгибе ее шеи. Так они стояли, крепко обнимая друг друга, пока необходимость вернуться к делам насущным не вынудила Артура отпустить Керри.

— Есть, правда, небольшие затруднения с переездом, — произнес он и пошел туда, где пощипывала траву его лошадь. Он освободил бедное животное от их багажа, потом от седла, которое спрятал в кустах.

Он постоял немного, глядя на измученное животное и ощущая странное жжение в глазах.

— Помоги тебе Бог, — прошептал он, ударив лошадь по крупу, и она побежала туда, где трава была зеленее. Артур взял одной рукой обе сумки и показал на тропинку, ведущую в западном направлении.

— Миссис Маккиннон, если вы позволите мне сопровождать вас бог весть куда, я постараюсь найти лодку, чтобы облегчить вам путешествие.

Керри улыбнулась. При виде ее улыбки прилив горячей энергии охватил все его существо.

— Можете сопроводить меня хоть на край света, пешком, верхом, на лодке. Пока вы со мной, я ничего не боюсь, — улыбнулась она и храбро двинулась впереди него по узкой заросшей тропе — совсем так же, как много недель назад.

Они шли час, а может, и больше по тропе, бегущей вдоль речушки, которая извивалась и становилась все шире, приближаясь к притоку реки Тей — Ферту. Когда они поднялись на невысокий холм, Артур заметил плоскодонку, привязанную к пристани на противоположном берегу; несколько человек грузили на корму маленькие корзины. Наконец-то появилась надежда уехать из Северного нагорья.

Керри тоже увидела плоскодонку; она всматривалась в мглу, пытаясь разглядеть людей, копошащихся возле нее.

— Я поговорю с ними, — сказал Артур, положив сумки на землю, и бодро направился к тому месту на берегу, что находилось прямо напротив плоскодонки.

— Эй, ребята! — позвал он, сложив руки рупором. Один из мужчин выпрямился, сказал что-то другому. Было в них что-то знакомое, что-то…

— Чего? — спросил этот человек, скрестив свои бычьи руки на голой груди, и Артур тяжело вздохнул при виде знакомой позы — это опять были братья Ричи.

Ничего хуже для их Маленького путешествия просто и придумать было нельзя.

К счастью, Артур уже стал экспертом в том, что касалось братьев Ричи, и ему удалось договориться, что они довезут их до Ньюберга, после чего братья попытаются передать весточку Томасу — все это за безумную цену, составляющую примерно половину его наличности. Но зато братья Ричи согласились сохранить в тайне тот факт, что некий сакс и миссис Маккиннон в третий раз захотели воспользоваться их лодкой. Артур был, впрочем, уверен, что свое обещание они сдержат — мистер Ричи Номер Один доложил ему, всего в четырех словах, что в Ньюберге он может купить билет до Данди, а оттуда и до Англии. Разумеется, с тем условием, что в сундуках герцогства Сазерленд к тому времени хоть что- нибудь останется.

Итак, в очередной раз, погрузившись на плоскодонку, они молча поплыли сквозь ночь. Измученная Керри, к счастью, погрузилась в сон. У Артура же нервы были слишком напряжены; он засыпал и тут же просыпался от малейшего шума или звука голосов. Сомнения терзали его — он никак не