— О нет! Я хочу быть вам хорошим собеседником. Но я должна иметь гарантию, что смогу… — Голос у нее дрогнул, и она лихорадочно вцепилась в подлокотники кресла.
— Чего вы хотите, Лилиана? Я ведь говорил, что готов дать вам все, что вы пожелаете.
— Я хочу… хочу… жить, — пробормотала она. — Хочу быть уверенной, что мне позволят жить. Хочу жить свободно.
Чего-чего, а такого Эдриан не ожидал. Хочет жить свободно? Черт побери, что она имеет в виду?
— Извините, не понял.
— Я хочу жить! Испытывать настоящее приключение. Хочу увидеть новые места, услышать чужие языки, попробовать экзотическую еду! Хочу встретить людей, которые никогда не приезжали в Блэкфилд-Грейндж! Которые думают, что небо красное, а не голубое и земля плоская, а не круглая!
Эдриан потерял дар речи. Ни разу в жизни он не слышал от женщины столь фантастических заявлений! Может, он сделал ужасную ошибку? Еще десять минут назад Лилиана была скромной провинциальной девушкой, которой бы даже в голову не пришло сказать такое мужчине. А теперь, с ее разговорами о красном небе и плоской земле, она просто готовая кандидатка в сумасшедшие.
— Я вас шокировала? Приличные леди претендовали бы на ваше имя и титул, но не более того, да? Граф легкомысленно кивнул.
— Этого-то я и боялась. Простите, милорд, я не могу принять ваше предложение.
У Эдриана отвисла челюсть. Как, она ему отказывает из-за того, что он не принял всерьез ее нелепые желания?
— Простите и меня, но я не могу принять ваш отказ.
— Что?
— Вы можете жить как вам угодно, мадам. Если хотите носить юбку из листьев, говорить на иностранном языке или выть на луну, я не стану вам препятствовать. Хотите считать небо красным — пожалуйста. Я буду последним, кому придет в голову это опровергнуть.
— Вы… вы будете уважать мое стремление познать жизнь?
Его не интересует, что сделает Лилиана со своей жизнью, — главное, чтобы она ему не отказала.
— Конечно, — упрямо кивнул он. — Если только станете делать это, не позоря мое имя, — добавил Эдриан чуть грубее, чем намеревался.
— Разумеется, нет! Мы сможем путешествовать, встречаться с новыми людьми, восхищаться миром!
Восхищаться миром с этой неотесанной деревенщиной? Господи, он с трудом представлял себя рядом с ней в собственной гостиной, не то что в лучших салонах Европы! Полный вздор! Хотя какая разница? Он возьмет Лилиану один раз в Европу, даст ей познать жизнь. Конечно, это не утолит ее страстного желания встретиться с дикарями на другом краю земли. Но девушки сияли от радости, когда он просто бросал им пригоршню бриллиантов.
— Лорд Олбрайт! Я буду счастлива принять ваше предложение, — объявила Лилиана. — Подумать только, я смогу увидеть Ливан! Знаете, я уже все о нем прочитала.
Она стала перечислять книги, а Эдриан, слушая ее, улыбался. Но его победа над Арчи уже не казалась ему такой сладкой, как он предвкушал.
Через пять дней состоялось бракосочетание. Поскольку Эдриан был нежеланным гостем в Килинг-Парке, традиционный прием гостей после бракосочетания решили устроить в городском зале собраний, хотя барон умолял перенести торжество в Блэкфилд-Грейндж. Но Эдриан остался непреклонен: церемония должна проходить в Килинге. Он хотел, чтобы все увидели его победу.
Своих родственников ему пришлось уведомить о счастливом событии письменно.
Он бы сделал это лично, однако его просьба об аудиенции вернулась нераспечатанной. Тогда Эдриан написал короткую записку:
Вместе с его запиской Лилиана послала записку Бенедикту, над которой трудилась больше часа, и это был единственный момент, когда Эдриан увидел ее грустной.
Всю неделю наследница Блэкфилд-Грейнджа пребывала в состоянии восторженного экстаза. Эдриан ежедневно навещал ее, но больше чтобы занять время, потому что не находил себе места, дожидаясь ответа на свое письмо лорду Ротембоу. И каждый день его встречал шквал активности. Лорд и леди Дэшелл уже измучились, составляя для дочери весьма обескураживающие планы, куда неблагоразумно, по мнению Эдриана, включили поездку на воды в Бат. Почувствовав себя благодаря щедрости жениха опять свободным, барон решил провести зиму в Бате, чтобы развлечь супругу и убедить Каролину найти кого-нибудь получше ее Хорэса Фезера. При визитах графа юный Том, продолжавший сердиться, редко выходил из своей комнаты, зато Каролина, подпрыгивая, как резиновый мячик, без умолку щебетала о нарядах, приданом и маленьких тайнах семьи.
Лилиана с утра до вечера улыбалась, потому что никогда в жизни не была так счастлива. Она помогла матери переделать старый бальный наряд в свадебное платье и, несмотря на явное неодобрение леди Элис, составила длинный список подарков, требующихся для приданого невесты.
Поскольку Лилиана не принимала активного участия в подготовке церемонии, то решила попрощаться со всеми арендаторами. Она мчалась по полям, чувствуя себя вольной птицей, как этот сокол, лениво кружащий в вышине. Через несколько дней она будет свободна!
Обитатели и слуги Блэкфилд-Грейнджа поздравляли друг друга с отличной партией, которую сделала мисс Дэшелл, словно это их собственной дочери так повезло. Что за красавец лорд у их мисс, говорили они. Граф Олбрайт станет ей хорошим мужем, говорили они, все слухи о нем — просто выдумки.
Да, ее будущий муж оказался таким же необыкновенным, каким Лилиана представляла его в своих мечтах. Ни спешная подготовка к свадьбе, ни возбужденная суета вокруг, ни поведение Тома и явное неодобрение ее матери, похоже, ничуть не трогали графа. Лилиана все больше убеждалась, что сделала правильный выбор, и с нетерпением ждала, когда наконец придет день освобождения.
В день освобождения Эдриан одиноко сидел в битком набитом зале, глядя, как его смеющаяся жена порхает от стола к столу. Еще возле алтаря он с легким удивлением отметил, какой красавицей выглядит его заурядная невеста в свадебном наряде.
По окончании короткой церемонии он поцеловал Лилиану в губы. Это был просто легкий, формальный поцелуй, но, подняв голову, Эдриан увидел ее сверкающие глаза и впервые заметил, что они дымчато-зеленые. На единственный странный миг он был ими пленен.
На очень короткий миг.
Пожав плечами, Эдриан достал карманные часы. Им следовало бы уже сидеть в карете, если они хотят засветло добраться до Лонгбриджа. Граф оглядел переполненный зал и едва не вскочил с места, увидев Бенедикта.
Когда он приехал? Брат, стоявший в углу, не сводил глаз с Лилианы, и страдание во взгляде яснее ясного говорило о его чувствах. Эдриан нахмурился.
Бенедикт искренне влюблен в нее!
Граф взглянул на жену, которая тоже заметила его брата, потом снова на Бенедикта. Тот, засунув руки в карманы, привалился к стене, будто ему была необходима поддержка, и Эдриан проглотил застрявший в горле комок. Он так ждал момента, когда отберет что-нибудь у этого слабовольного человека в отместку за потерю Килинг-Парка! Господи, он хотел ответить Арчи ударом на удар, а в результате пострадал Бенедикт! ОН не испытывал ни торжества, ни удовлетворения. Только отвращение к себе.
Наконец Бен собрался с духом и подошел к Лилиане. Она испуганно смотрела на него — видимо, тоже чувствовала себя виноватой, потому что теребила кружевную оборку изящной косынки. Тихо выругавшись, Эдриан бросил салфетку и отправился выручать жену.
День был просто великолепным, даже лучше, чем она представляла себе в мечтах… до настоящего момента. Лилиана не поднимала глаз, пока Бенедикт вел ее к небольшой лужайке. Он не произнес ни слова, после того как пожелал ей счастья и спросил, не могли бы они поговорить. В данных обстоятельствах было трудно отказать ему — ведь он теперь ее брат.
Остановившись посреди лужайки, Бенедикт огляделся, взял ее за руки и посмотрел ей в глаза.
— Вы прекрасно выглядите, Лилиана, — пробормотал он, и голос у него дрогнул.
— Благодарю вас, — с трудом выдавила она.
— Почему? Почему вы это сделали?
— Я уже написала вам.
— О том, что питали к нему… о своем детском обожании? — фыркнул Бенедикт. — Вы же не виделись больше пятнадцати лет. Невозможно представить, чтобы все эта годы вы любили его.
Конечно, он ведь не знает, как она восхищалась лордом Олбрайтом. Как ему объяснить, что граф для нее — ключ к свободной жизни, о которой она так мечтала? Нет, это выше его понимания.
— Я очень сожалею, если обидела вас… но с моей стороны было бы противоестественным отказать графу, не приняв… столь щедрое предложение.
Бенедикт нахмурился.
— И что же это за предложение? Он убедил вас драгоценностями? — саркастически усмехнулся он.
— Он предложил избавить моего отца от долговой тюрьмы и обеспечить нашу семью, не требуя взамен Блэкфилд-Грейнджа, — холодно произнесла оскорбленная Лилиана.
— Понимаю, — сказал Бенедикт, отводя глаза. — В таком случае мне остается лишь пожелать вам счастья?
— Было бы очень любезно с вашей стороны.
— Простите меня, Лилиана… Я сожалею. Очень сожалею. Я надеялся, что вы и я…
— Бенедикт, не надо.
Он глубоко вздохнул,
