стороне расположились освобожденные из-под стражи больные.

– Чтоб вас разорвало! – процедила Карела. С одной стороны, нет ничего страшного в том, чтобы приструнить плетью невольника, собирающегося скрыться. Но мужчина не хотел бежать. Он рвался к молоденькому пареньку, который лежал на земле и был не только не в силах подняться, но и вовсе бился в жестокой лихорадке. Это был совсем еще подросток, изможденный болезнью и недоеданием. Его трясло сильно, до судорог, он был без сознания и не видел, что происходит вокруг.

– Пустите меня к сыну, собаки! – прокричал невольник, прежде чем новые удары посыпались на него и заставили его замолчать.

– Прекратите! – прикрикнула Карела на своих людей, и они с неохотой опустили плети. – Неужели вы не видите, что он никуда не убежит? Пусть подойдет к сыну.

Невольник бросился к больному и склонился над ним, тщетно стараясь унять судороги несчастного.

– Знаешь, Рыжий Ястреб, а надо ли расточать милости тем, кто не стоит того? – задумчиво произнес Ордо, подходя к ней вплотную.

– А почему ты решил, Ордо, что ты можешь решать, кто чего стоит? Если у тебя или у меня нет детей, это еще не значит, что их нет ни у кого! Что за беда, если человек побудет с сыном до завтрашнего утра, мы же не сейчас погоним их в путь! – воскликнула Карела.

– Беды нет, но нет и смысла… – проворчал чернобородый капитан, легонько постукивая рукояткой своей плети по раскрытой ладони. – Я ведь не о своей славе пекусь. Но если люди увидят, что Рыжего Ястреба можно разжалобить, твоя власть не продержится долго, даже если я буду с тобой до конца. Эти люди понимают только клинок и плеть, Карела! Мягкость обернется против тебя. Так-то вот, Ястреб… Девушка скользнула взглядом по сжавшемуся на земле невольнику, держащему в объятиях больного паренька. Что ж получается? Избить, связать, накормить землей, замешанной на крови… Человек, проживший жизнь и вырастивший сына, наверняка успел натворить много такого, за что боги уже лишили его удачи и свободы. И уж топтать такого может любой, кто почувствует над ним свою власть. И никто из окружающих не осудит Карелу за вполне естественную в ее положении суровость. Жестокий, но здравый смысл слов Ордо она, конечно же, почувствовала. И все же, она уже давно сказала себе, что никто не заставит ее изменить свои приказы, если они ей нравятся. Придется заставить и остальных оценить ее решения по достоинству.

– Ты не прав, Ордо! – заявила Карела, немного подумав. – Только одним лишь страхом никого не удержать. Я убила троих ваших людей подряд, но разве именно это удержало остальных от расправы?

Ордо поджал губы, но ничего не ответил.

– Понимаю, Ордо. Ты пытаешься напомнить мне о том, что это ты удержал их, – снисходительно улыбнулась Карела. – Будем считать, что так. Но все же, если бы ярость их была достаточно велика, они не послушали бы и тебя, а просто рассекли бы меня на мелкие кусочки и разбросали их по степи, потому что даже если противник владеет грозным оружием – это еще не причина, чтобы покорно опускать руки. Ты внушил им разумную мысль о том, что я могу им пригодиться. Но ведь если бы я не повела вас на караван Ардаруса, пригодиться я могла только в качестве подстилки, передаваемой ночами от костра к костру, разве не так?

– М-м-м… – неопределенно пожал плечами Ордо, не решаясь напрямую подтвердить слова девушки.

– То-то же, Ордо. Именно так бы и случилось. Но вместо этого я помогла вам добыть неплохой улов, и вы сами пришли просить меня стать во главе вашего отряда. Но не за мои красивые глаза и не за то, что я умею срубать головы мужчинам. Люди почуяли, что Рыжий Ястреб знает, где и чем можно поживиться, и как сделать это с меньшими потерями. Разве не так?

– Ну, так, – вздохнул Ордо, внимательно слушая девушку.

– И вывод мой таким будет. Можно запутать человека до полусмерти. А потом заглушить этот страх заманчивым звоном золота. А потом еще более зверской жестокостью и угрозами перебить прелесть любого посула. И так до бесконечности. Вашим предводителем меня сейчас сделали ваш страх и ваша жадность. Но и то и другое – еще не все, что движет людьми. И если человек, пусть он даже никчемный мерзавец, бандит и пропойца, попадет в такой замкнутый круг, куда он, по-твоему, рванется из него?

– Туда, где с ним поступят по справедливости, – буркнул Ордо и с силой хлестнул рукояткой плети по своей ладони. – Ты трижды права, женщина! Я прослежу, Карела, чтобы этого кофийца не разлучали с его мальчишкой.

– Вот-вот, ты уж проследи, – Карела перевела дух. Вообще-то она чувствовала трудно преодолимое желание накричать на Ордо и просто приказать ему сделать то, что казалось ей нужным. Но в какой-то момент ей почему-то захотелось подвести этого человека, который не показался ей никчемным подзаборным псом, к верной мысли. Долгие нудные разговоры всегда раздражали Карелу, но когда ей удалось достойно завершить свои поучения, а Ордо показал себя не просто послушным подчиненным, но и сообразительным человеком, Карела почувствовала не только торжество, но и некоторую приязнь к Ордо. – Проследи, чтобы мои распоряжения исполнялись в точности и никак иначе.

Ордо кивнул и беспокойно оглянулся туда, где послышался гомон, отчаянная ругань и какой-то треск.

Карела тоже взглянула туда и добавила:

– А потом, Ордо, не забудь сделать так, чтобы хмельная гульба по поводу удачного дела не кончилась дракой или поножовщиной. Слышишь, что там у них происходит? Я не уверена, что мое первое предупреждение они восприняли всерьез, но дважды я об одном и том же не говорю!

– Если кто-то забудется – башку сверну, – мрачно сказал Ордо. – Мне самому всегда не нравилось, что Таниус распустил людей. Если бы он меня слушал. Не тревожься, Карела, может быть, не сразу, но порядок я наведу. Тех, кто не подчинится разумным приказам, придушу своими руками, другие поостерегутся вольничать!

– И это будет очень даже по справедливости! – засмеялась Карела.

Ордо тоже широко улыбнулся в ответ, но рана дала о себе знать, и лицо чернобородого перекосило от боли.

– Ты как, капитан? – Карела понизила голос, но не сумела скрыть беспокойства.

– Признаюсь тебе, Карела, впервые мне настолько паршиво, – криво усмехнулся Ордо. – Но винить мне некого, кроме себя самого.

– Тебе лучше отдохнуть до утра, – неуверенно сказала Карела.

– Суета куда лучше лечит, чем лежание кверху пузом! – покачал головой одноглазый капитан.

– Как знаешь. – Карела положила свою маленькую прохладную ладошку на широченное горячее плечо Ордо.

Он вздрогнул, нервно поправил повязку, слегка прикоснувшись к ней, и взглянул поверх плеча Карелы с несколько излишней озабоченностью:

– Эй! Эй, олухи! Да что же вы делаете, когти Нергала вам в печенку!..

Он как-то слишком поспешно кинулся туда, где олухи совершали что-то, на взгляд Ордо, совершенно непростительное.

Карела усмехнулась и продолжила свой обход пестрого лагеря.

Над разбойничьим пристанищем сгустились ночные сумерки. Костры, разложенные в низине, среди хилых пожухлых деревьев, что росли вокруг единственного в округе родника, уже вовсю пылали. Плыл запах жареного мяса.

День завершался вполне удачно. Добыча была сочтена и разобрана. Даже по той бросовой цене, по которой придется продать награбленное, можно было бы получить очень даже приличные деньги. Поэтому вечер Карела посвятила сборам: поутру ее отряд должен был выступить к Шадизару. Рабов ждали невольничьи торги, а Ордо уверял, что знает в городе некоторых бойких скупщиков, которые без лишних вопросов примут у степных гостей любой товар.

Встречаясь с Карелой, разбойники почтительно расступались перед ней. Пока срабатывали и страх перед внезапным гневом предводительницы, и предвкушение скорого звона монет в карманах.

Гордо подняв голову и не удостаивая людей улыбкой, проходила она туда-сюда, и даже если у кого и возникали чересчур вольные мысли по поводу легкой и восхитительно аппетитной фигурки, никому не приходило в голову даже рот раскрыть в игривом намеке. Эта женщина знала себе цену, и всем давала понять, что ее товар не про степных шакалов.