разъяренная тигрица, Михар заметалась по горному храму. – Да, это действительно достойно моей матери и очень на нее похоже. Одни и те же слова на двух языках – вот тебе и имена, одно для человека, другое для демона! – Она повернулась к Эльрису. – Ну, спасибо тебе, офирец, удружил!

– Но тот язык…

Михар победно тряхнула волосами:

– У меня есть целых две книги на этом языке. Я обнаружила их совсем недавно и попыталась разобрать… Если этот язык кем-то и забыт, то не мной! Конечно, я тоже не все до конца поняла, но сочетание этих двух нужных мне слов я уже где-то встречала! Если бы знала сразу, я бы их запомнила! Но ничего. Ничего. Сейчас я найду их. Быстро найду и вспомню! И потом…

Михар внимательно посмотрела на притихшего в уголке Бриана:

– А ну-ка, немедиец, быстро снимай с себя то, что принадлежит высокородному Эльрису!

Бриан вытаращил глаза и затянул свое:

– Но, госпожа! Чем же я прогневал…

– Да ничем, чтоб ты лопнул! – Михар сжала кулаки. – Перестань канючить, или я голову тебе откручу! Неужели я непонятно говорю? Снимай штаны и куртку и верни Эльрису оружие!

Сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее Бриан принялся исполнять новое распоряжение. Когда одежда легла к ногам Эльриса, офирец брезгливо потрогал ее, но взять не решился.

– Не время быть щепетильным, офирец! – фыркнула Михар, которая уже уселась за книгу. – Одевайся, если не хочешь нагишом предстать пред очи своей красотки!

– Ты меня отпускаешь? – удивился Эльрис.

– Отпускаю, – Михар сделала широкий жест. – На все четыре стороны. Но не прямо сейчас. Прежде я отыщу в книге нужные мне слова и сообщу их тебе.

– Мне-то они для чего? – не понял Эльрис, нерешительно потянувшись к одежде.

– Не знаешь? – усмехнулась Михар. – Да по всему видно, как ты жалуешь моего брата. А значит, ты захочешь поскорее спровадить его с глаз долой, не так ли?

– Да уж, не отказался бы! – скрипнул зубами Эльрис, вспоминая, какими глазами смотрела его возлюбленная в рот этому проходимцу, когда он рассказывал у костра свои байки, как защищала стигийца, оскорбляя при этом того, который был готов ради нее на все!

– Ну вот, – удовлетворенно сказала Михар. – Значит, повстречав Табасха и свою девушку, ты не откажешься шепнуть на ушко моему брату его собственное имя.

Эльрис ничего не ответил, но он был уже уверен, что именно так он и сделает.

– Это где-то совсем рядом, – уверенно сказал Табасх. – Я чувствую.

– Чувствуешь? Тогда скажи точно, куда идти! – огрызнулась Карела. – Что-то мне не верится, чтобы демоны так же просто, как и люди, сбивались с пути.

– Ты очень много хочешь от полукровки, – рассмеялся Табасх. – Все-таки ночью это очень затруднительно. Неплохо было бы все же дождаться рассвета. Мне не хотелось бы вместо храма привести тебя в берлогу к горному медведю.

– Какая забота? – раздраженно фыркнула девушка. Пока они бродили в горах, ветер разогнал облака, и луна теперь светила ярко. Табасх видел красивый точеный профиль Карелы и различал, как она рассержена: губки поджаты, брови нахмурены.

– Придется остановиться на ночлег, – промолвил он самым миролюбивым тоном.

– Здесь? – с недоверием огляделась Карела. – Да тут и голову-то преклонить некуда.

– А я говорил тебе, что не надо отправляться на ночь глядя! – веско сказал Табасх.

Карела промолчала.

– Ладно, – сказала она, наконец. – Задержимся здесь ненадолго. Все не так уж и страшно. Рассвет уже близко.

Табасх ощупал огромный гладкий валун и сел, привалившись к нему спиной. Девушка осталась стоять. Ее силуэт, словно, замерший посреди стремительного порывистого движения, великолепно вписался в рисунок горных отрогов. Табасх любовался ею и не мог наглядеться.

– Ты сердишься, Карела?

– Пожалуй, сержусь. Только не знаю, на что.

Она пошевелилась, но садиться рядом с Табасхом не стала, а вскарабкавшись на валун, уселась там, поджав ноги.

– Ты не хочешь спать? – удивился Табасх. Он подумал о том, что с удовольствием провел бы остаток ночи, охраняя сон Карелы. Но похоже, у нее были совсем другие планы.

– Да какой тут сон? – проворчала Карела. – Если бы ты знал…

Но она не договорила. Резкий гортанный птичий крик раздался где-то совсем рядом.

– О, Иштар! – Карела сразу же забыла, о чем собиралась сказать Табасху. Вжав голову в плечи, она принялась вглядываться в темное небо у себя над головой. – Табасх, что это?

– Это чайка кричит, – сдержанно ответил Табасх, растерявшись.

– Чайка? Никогда не видела чаек. В степи Офира они не залетали. Но мне говорили, что это морская птица… Как же она попала сюда, в горы? – задумчиво произнесла девушка.

Табасх с облегчением понял, что Карела не ждет от него ответа. Она просто удивлялась. Да и Табасх был удивлен. Почему несчастная Ганда еще здесь? Ей бы вся краса сейчас парить в небе где-нибудь над Шадизаром, держа путь на море Вилайет….

Крик чайки повторился, на этот раз уже совсем близко. Он был еще тревожнее и грознее. Табасх почувствовал нечто недоброе.

– Карела, спустись-ка вниз, – попросил он, видя, как девушка встала на ноги и пытается все же разглядеть в ночном небе невиданную птицу.

– Зачем? – удивилась Карела.

– Я прошу тебя спуститься с этого камня! – повысил голос Табасх. – Это может быть опасно! Пожалуйста!

– Вот еще, – пожала плечами Карела.

Скорее чувствовал Табасх, чем видел, как с высоты поднебесья камнем падает на них несчастная белая птица.

– Нет, Ганда! – Он вскочил на нога. – Не делай этого, Ганда!

Но было поздно. Громкие хлопки сильных крыльев, крик чайки и испуганный вопль девушки слились воедино. Белая чайка спикировала сверху на стоящую на валуне Карелу. Взмахнув руками, чтобы защитить голову, девушка отпрянула от удара грозного клюва, оступилась и соскользнула вниз.

Сердце оборвалось у Табасха. Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть внизу, он заспешил туда, оскальзываясь на крутых влажных камнях. А чайка не успокаивалась. Она носилась над ним туда-сюда с громкими криками, несколько раз задев юношу крыльями по голове. Но он не обращал на нее внимания.

Увидев внизу неподвижное тело, Табасх почти скатился с тропы, ободрав колени.

– Карела! – Он осторожно перевернул тело своей подруги, с ужасом представляя, что вместо милого личика вполне может увидеть размозженное месиво. Но внешне девушка была в порядке. Проклиная все на свете, и эту Ганду, так некстати попавшуюся ему в горах, и эту темную ночь, не позволяющую ему даже выяснить, насколько серьезны повреждения, Табасх ощупывал Карелу и от ужаса ничего не мог понять.

Чайка кричала где-то совсем рядом. Табасх не мог понять, где она, что она еще задумала, и когда птица снова начала атаку, он едва успел наклониться над Карелой и заслонить плечом лицо подруги от удара птичьего клюва.

– Будь же ты проклята! – в отчаянии выкрикнул стигиец.

Он разогнулся и нашел взглядом стремительный силуэт, снова начавший падать на них.

Не помня себя от ярости, Табасх выставил вперед руку. Извилистая белая молния сорвалась с его ладони и охватила чайку.

Страшно, не по-птичьи вскрикнула чайка и упала на камень рядом с Табасхом, поглощенная белым колдовским огнем.

Пока горела на камне чайка, в свете холодного пламени Табасх успел осмотреть Карелу. Бедняжка была