Вечно неуверенная в своих силах, Лена воспряла духом, поняв, что ее не погонят прочь немедленно, обвинив в незнании итальянского языка. Культурную программу разрабатывала она, поскольку ленивая Нина решила не тратить свое драгоценное время на подобные глупости, сообщив наивной переводчице, что если она понравится начальству и иностранцам, то, возможно, ее возьмут на постоянную работу. Это была достаточно заманчивая перспектива, и Лена вместе с мамой за одну ночь накатали замечательный план. Тексты на итальянском по всем пунктам плана Леночка старательно выучила.
Полная женщина в отделе кадров бизнес-центра отнеслась к ней весьма доброжелательно, помогла заполнить договор и даже угостила кофе. Лена кофе не пила, он дорого стоил, и они с мамой его просто не покупали, но отказаться от столь любезного предложения она постеснялась. Марина Игоревна долго расспрашивала ее обо всем, внимательно слушала, ласково улыбалась, и расстались они почти подругами. После ухода Леночки Марина Игоревна подумала, что, учитывая начало сотрудничества с итальянцами, скорее всего, придется искать девочку со знанием языка, поэтому, в расчете на перспективу, телефон девушки она припрятала, тем более что Кораблева ей очень понравилась: скромная, интеллигентная, старательная, именно из таких и получаются самые надежные и преданные делу сотрудники.
Переговоры проходили достаточно успешно с той точки зрения, что Лене не без труда, но удавалось справляться со своей работой. Поскольку все упиралось в чертежи, периодически мужчины умудрялись вообще обойтись без ее помощи, обмениваясь какими-то малопонятными словами и терминами, радостно кивали и замечательно понимали друг друга. Тем не менее говорить ей пришлось много, особенно мучительно это было во время обеда. Она так и не смогла притронуться к своей тарелке, поскольку вежливо перебрасывавшиеся необязательными фразами собеседники вынуждали ее постоянно переводить всю озвучиваемую ими галиматью. Лена успела лишь пару раз отпить сок, а потрясающий шницель остыл нетронутым.
К вечеру она уже еле ворочала языком от усталости, голода и нервного напряжения. Радовало одно: во время балета можно будет молчать.
Юлька, первым делом углядевшая в фойе театра Нину, обиженно прошептала:
– Эта фря тоже здесь?
– Она сопровождает гостей и следит за выполнением программы, – пояснил Сергей. – Ты ревнуешь?
– Вот еще! – надулась Юлька. – Много чести.
Основная группа тоже только что вошла. Нина капризно дернула плечиками, скинув шубку в руки нерастерявшегося Виктора. Итальянец приосанился, почувствовав себя ее кавалером. Валериано с сожалением посмотрел на прыткого подчиненного. Лена и Юля одновременно уставились на Нину, решив посмотреть, как она будет разбираться со сменной обувью. Оказалось, что никак. Ее сапожки замечательно дополняли ансамбль, и переодевать их не было необходимости.
Как раз в тот момент, когда Лена судорожно соображала, менять ботинки на туфли или не позориться, подошли Сергей с Юлей. Состоялась процедура знакомства, жениха с невестой пылко поздравили, Юлькину ручку облобызали, а Нина, смерив ее насмешливым взглядом, лишь вежливо поздоровалась.
Тяжело вздохнув, Юлька взяла из рук Сергея полиэтиленовый пакет и, стараясь не смотреть на окружающих, вытряхнула туфельки. Лена тут же грохнула рядом свои. Почти одновременно скрючившись, девушки встретились взглядами, благодарно улыбнулись друг другу и сразу почувствовали себя гораздо увереннее.
В зал они вошли, ощущая взаимную поддержку. Пообщаться соратницам так и не удалось, поскольку Лену втиснули между Виктором и Ниной, а Валериано упражнялся в знании русского языка, обвешивая Юльку неуклюжими комплиментами, как елку самодельными снежинками. Девушка вежливо улыбалась и изредка краснела. Эротический накал воспроизводимых комплиментов снижало только то, что Валериано периодически путал окончания и ударения, забывал слова и смешно шевелил губами, уставившись в потолок. Особо впечатлило Юльку упоминание про «перстные ланиты», смотрел он при этом на ее ноги, поэтому смысл ускользнул от слегка оторопевшей Юльки. Сергей в целом был доволен и лишь иногда ненавязчиво отпихивал от невесты руки не в меру разошедшегося итальянца.
Во время антракта Нина решительно сообщила переводчице, что им просто необходимо поменяться местами, поскольку есть пара важных деловых вопросов к Виктору, которые не требуют перевода. Наивная Леночка глупо поинтересовалась, как же они будут решать вопросы во время действия, но Нина свела соболиные брови в презрительный домик и, нежно улыбаясь Виктору, самым хамским образом отшила ретивую переводчицу:
– Тебя забыли спросить!
Но, как выяснилось позже, Виктора тоже спросить забыли. Попав в Мариинский театр, о котором столько рассказывала ему перед отъездом жена, он отключился от Нининых прелестей и наматывал свежие впечатления, как фабричная катушка, чтобы потом все в подробностях пересказать дома. В антракте он заставил Лену подробно перевести ему купленную программку, побегал по этажам, повосхищался внутренним убранством театра, купил открытки и сувениры, после чего соблаговолил наконец обратить внимание на секретаршу. Нина к тому моменту уже совершенно отчаялась. Сначала она семафорила голыми коленками Валериано, но тот настолько увлекся демонстрацией знаний иностранного языка смущавшейся Юле, что зазывно-призывные выкрутасы Нины просто не заметил. Помахав в воздухе точеными ножками, она собрала вокруг себя небольшую сплоченную группу мужчин, которых тщетно пытались заманить в буфет, в туалет или просто увести от греха подальше их разозленные спутницы. Поняв, что если Виктора приведут обратно, то он ее за этим возбужденным забором просто не заметит, Нина решительно встала и величественно протаранила группу особо упорных поклонников.
Виктор, утомленный беготней по историческому памятнику российской культуры, был взят ею в оборот, едва только присел на мягкий диванчик.
– Ах, а что это мы тут купили? – проворковала Нина, воспринимавшая нерусскоязычного иностранца словно старого маразматика. Нормальный человек обязан понимать русскую речь, а иначе как с ним общаться?
Виктор начал радостно демонстрировать открытки. Нина ловко взяла их наманикюренными пальчиками и начала раскладывать на итальянских коленках, изредка царапая ноготком идеально отпаренные брюки. Когда подошел черед сувениров, она легким движением сдвинула открытки вдоль по его тощим ляжкам, заставив итальянца густо покраснеть и выпучить глаза, оперлась на его колено и перегнулась через него со словами:
– Ой, кажется, что-то упало.
Пошарив рукой вдоль бедра окаменевшего Виктора, она убрала с его колен свой бюст и с придыханием,
