– Урод проснулся, – сообщил он – И, судя по всему, хочет к мамочке.

Номер Первый перестал кричать, когда в легких у него кончился воздух. Какая досада, право слово: начать с устрашающего воя и закончить поросячьим визгом.

«Отлично, – подумал Номер Первый. – Я жив и нахожусь в мире людей. Пора оглядеться и выяснить, насколько глубоко я увяз в свином навозе».

И он осторожно приоткрыл глаза, боясь увидеть нечто большое и твердое, несущееся прямо ему в лицо. А увидел он, что находится в небольшой пустой комнате. На потолке были укреплены прямоугольные штуковины, которые светили с силой тысячи свечей, а на одной из стен висело огромное зеркало. Еще он увидел человека, возможно ребенка, и, пожалуй, женского пола. На голове у существа была смешная копна белокурых кудряшек, а на руках – по лишнему пальцу. Одето оно было в исключительно непрактичный, похожий на тогу наряд и башмаки на пористой подошве с вышитыми по бокам молниями. В комнате находился еще один человек – сутулый худой мужчина, который сверлил бесенка недобрым взглядом, отбивая носком ноги быстрый ритм. Номер Первый заворожено уставился на шерсть у него на голове – глаза бесенка различили не менее полудюжины оттенков. Павлин, да и только.

Номер Первый хотел поднять руки и показать, что он безоружен, но это не так-то легко сделать, если тебя примотали к стулу веревкой.

– Я привязан к стулу, – сказал он извиняющимся тоном, словно это была его вина.

К сожалению, произнес он эту фразу на гномьем языке да еще и на демонском диалекте. Людям могло показаться, что он пытается избавиться от застрявшего в горле комка мокроты.

Тогда Номер Первый решил больше рта не открывать, а то, чего доброго, ляпнет что-нибудь не то и людям придется предать его ритуальной казни. К счастью, девочке не терпелось завязать разговор.

– Привет, я Минерва Парадизо, а это мистер Конг, – сказала она. – Ты меня понимаешь?

Номеру Первому это показалось полной тарабарщиной. Ни одного знакомого слова из «Шпалер леди Хизерингтон Смит». Он улыбнулся, чтобы дать ей понять: он видит, как она старается, и ценит ее усилия.

– Ты говоришь по-французски? – спросила светловолосая девочка и тут же перешла на другой язык: – А по-английски?

Номер Первый встрепенулся – вот это уже звучало знакомо. Интонации показались ему странными, но сами слова встречались в книге.

– Английский? – переспросил он.

Это был язык леди Хизерингтон Смит.

Язык, который она познала с молоком матери. Который она отточила в аудиториях Оксфорда. Язык, на котором она говорила о своей вечной любви к профессору Руперту Смиту. Номеру Первому нравилась книга. Иногда ему казалось, что он был единственным демоном на Ибрисе, кому она по-настоящему нравилась. Даже сам Аббот, похоже, не слишком высоко ценил романтические отрывки.

– Да, – сказала Минерва. – Английский. Твой предшественник неплохо владел этим языком. Как и французским.

Номер Первый всегда верил: где-то в мире должны быть существа, которые ценят хорошие манеры. В мире, а не только в книге. Поэтому теперь он решил их продемонстрировать.

Как всякий благовоспитанный демон, он зарычал, спрашивая разрешения заговорить в присутствии старших. Однако люди, похоже, поняли его неправильно, потому что тощий человек вскочил на ноги и выхватил нож.

– О нет, милостивый государь, – произнес Номер Первый, торопливо припоминая подходящие выражения из «Леди Хизерингтон». – Вложите в ножны ваш клинок, ибо я пришел с добрыми вестями.

Человека эта тирада совершенно сбила с толку. Он говорил по-английски не хуже любого американца, но этот недомерок изъяснялся на каком-то бредовом средневековом диалекте.

Конг оседлал колени бесенка и прижал нож к его горлу.

– Говори понятно, урод, – сказал он и на всякий случай повторил это на тайском.

– Жаль, но ничего не понимаю, – качая головой, ответил Номер Первый, к сожалению, на гномьем. – Я… подразумевал выразить…

Он умолк, не в силах сложить связную фразу. Цитаты из «Леди Хизерингтон», которыми он мог бы объясниться практически в любой ситуации, сегодня упорно не стыковались.

– Говори понятно или умри! – завопил человек прямо ему в лицо.

– Как я могу говорить нормально, сын трехлапой собаки? – заорал Номер Первый в ответ. – Как, если я не говорю по-китайски?

И только потом он понял, что кричал на идеальном китайском языке. Номер Первый был поражен до глубины души. Демоны не отличаются способностью к языкам. За исключением колдунов. Еще одно доказательство…

Человек с ножом оставил его в покое. Номер Первый хотел использовать передышку, чтобы обдумать свое открытие, но тут в голове у него как будто что-то взорвалось: всевозможные языки обрушились на него во всей своей неповторимой красоте. Бесенок обнаружил, что даже гномий, на котором он говорил с детства, он до сих пор знал лишь отрывочно. Демоны пользовались весьма урезанной версией – тысячи слов исчезли из повседневного обихода только потому, что не имели отношения к убийству и последующему пожиранию или наоборот.

– Капучино! – заорал Номер Первый, чем поразил всех присутствующих.

– Прошу прощения? – переспросила Минерва.

– Какое приятное слово! А «маневр»? А «аэростат»?