окровавленное тело.

Зрители расступились, видя в глазах Трэвиса ярость и давая ему пройти.

— Трэвис! — крикнул Шепли, указывая.

В тени крался Итан, придерживаясь за кирпичную стену Хеллертона. Услышав крик Шепли, он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть своего противника. Итан похромал через лужайку, бросив бутылку с пивом; он стремился поскорее выбежать на улицу. Когда он добрался до машины, Трэвис схватил его и ударил о корпус.

Итан просил пощады, даже когда Трэвис бил его головой о дверцу машины. Мольбы стихли после громкого удара черепом о лобовое стекло. Трэвис оттащил Итана к передку автомобиля и разбил фару его макушкой, затем бросил на капот, лицом вниз, и стал выкрикивать ругательства.

— Черт, — сказал Шепли.

Я повернулась и увидела красно-синие огни полицейской машины, быстро приближавшейся к нам. С пожарной лестницы люди стали прыгать чаще, образовался настоящий водопад. Студенты разбегались во все стороны.

— Трэвис! — закричала я.

Он оставил на капоте обмякшего Итана и ринулся к нам. Шепли потащил меня на стоянку, рывком открыл дверцу. Я прыгнула на заднее сиденье и с волнением дождалась, когда все усядутся. Автомобили срывались со своих мест, выезжали с парковки, но проезд заблокировала вторая полицейская машина.

Парни запрыгнули ко мне. Увидев, что единственный выезд перекрыт, Шепли выругался, нажал на газ и выбросил «чарджер» на обочину. Мы пронеслись по газону между двумя зданиями и снова вылетели на дорогу за университетом.

Шепли вдавил ногу в педаль газа, раздался визг шин и рев мотора. Когда мы резко повернули, меня мотнуло в сторону. Я больно ударилась обо что-то ободранным локтем.

Мы мчались по пустым улицам, освещенным фонарями. Казалось, дорога заняла не меньше часа.

Шепли припарковал «чарджер» и выключил зажигание. Парни вышли из машины, не обмолвившись ни словом. Трэвис поднял меня на руки.

— Что случилось? — По лестнице сбежала Америка. — Матерь Божья, Трэвис, что с твоим лицом?

— Расскажу тебе внутри, — сказал Шепли, ведя ее к двери.

Трэвис пронес меня наверх, через гостиную, и посадил на свою кровать. Тотошка прыгал у моих ног, а потом забрался на койку и лизнул меня в лицо.

— Не сейчас, дружище, — тихо произнес Трэвис.

Он отнес щенка в коридор и закрыл дверь.

Затем он опустился передо мной на колени и прикоснулся к оторванному рукаву. Я взглянула в лицо Трэвису. Вокруг красного, опухшего глаза намечался синяк. Ссадина над бровью покрылась кровью. Губы окрасились в алый цвет, а кожа на костяшках кое-где оказалась содранной. Белая футболка была в крови, земле и травяном соке.

Я прикоснулась к глазу Трэвиса, он вздрогнул и отвел мою руку.

— Извини, Голубка. Я… — Парень прокашлялся, обуреваемый злостью и тревогой. — Я не смог добраться до тебя.

— Попросишь Америку отвезти меня в «Морган»? — спросила я.

— Ты не можешь сегодня вернуться туда. Повсюду копы. Оставайся здесь. Я посплю на диване.

Я прерывисто вздохнула, пытаясь сдержать слезы. Ни к чему Трэвису видеть их, он и так переживает.

Он поднялся и открыл дверь.

— Куда ты? — поинтересовалась я.

— Приму душ. Скоро вернусь.

Мимо него протиснулась Америка, села и обняла меня.

— Прости, что не была рядом! — Она всхлипнула.

— Я в порядке, — сказала я, смахивая слезы с перепачканного лица.

Шепли постучался и вошел внутрь, держа полстакана виски.

— Вот, — сказал он, отдавая спиртное Америке.

Она обхватила стакан руками и пихнула меня.

Я запрокинула голову, обжигая горло алкоголем. Когда виски достигло желудка, я поморщилась.

— Спасибо, — сказала я, возвращая Шепли стакан.

— Я даже не понял сначала, что случилось. Эбби, извини.

— Шеп, ты не виноват. Никто не виноват.

— А Итан? — закипел он. — Подонок чуть ли не насиловал тебя у стены.

— Дорогая моя! — вскрикнула Америка и притянула меня к себе.

— Мне нужно еще выпить, — сказала я.

— Мне тоже, — кивнул Шепли, возвращаясь на кухню.

В комнату вошел Трэвис с полотенцем вокруг бедер.

Он прикладывал к глазу холодную банку пива. Америка молча покинула комнату, Трэвис надел трусы, а потом взял свою подушку. На этот раз Шепли принес четыре стакана, до краев наполненных янтарной жидкостью. Мы без промедления проглотили виски.

— Увидимся утром. — Америка поцеловала меня в щеку.

Трэвис взял мой стакан и поставил на тумбочку. Несколько секунд он смотрел на меня, потом подошел к шкафу, достал оттуда футболку и бросил на кровать.

— Извини, я такой осел, — сказал парень, вновь прикладывая пивную банку к глазу.

— Выглядишь ужасно. Завтра будет еще хуже.

Он с отвращением покачал головой.

— Эбби, сегодня досталось тебе. За меня не волнуйся.

— Сложно не волноваться, когда у тебя глаз заплыл. — Я положила на колени футболку.

Трэвис стиснул зубы, потом заявил:

— Позволь я тебе остаться с Паркером, этого бы не случилось. Но я знал, что ты пойдешь со мной, если попрошу.

Слова Трэвиса застали меня врасплох.

— Поэтому ты позвал меня? Хотел что-то доказать Паркеру?

— Не без того, — смущенно признался Трэвис.

От моего лица отхлынула кровь. Впервые Трэвис обвел меня вокруг пальца. Я пошла в Хеллертон, веря, что он нуждается во мне, что вопреки всему мы вернулись к прежним отношениям, но стала лишь средством, чтобы пометить территорию, не более, и сама позволила Трэвису поступить так.

— Убирайся, — со слезами на глазах сказала я.

— Голубка… — Трэвис шагнул ко мне.

— Убирайся! — Я схватила с тумбочки стакан и бросила его в Трэвиса.

Он пригнулся, стакан ударился о стену и разлетелся на миллион крошечных сверкающих осколков.

— Ненавижу тебя!

Грудь Трэвиса всколыхнулась, будто кто ударил его. Со страдальческим выражением лица он ушел, оставив меня одну.

Я сбросила с себя одежду и натянула футболку. Звуки, вырвавшиеся из моего горла, удивили меня. Давно уже я не плакала навзрыд. Через секунду в комнату влетела Америка.

Она забралась на кровать и обняла меня. Подруга не задавала вопросов и не пыталась утешить, просто прижимала меня к себе, позволяя моим слезам насквозь пропитать подушку.