на фото было видно лицо. Иногда это не нужно. Многим нравятся надутые губы. И эрекция перед камерой. Есть люди, готовые выложить неплохие денежки за фотографию мальчика с надутыми губами, желанием в глазах и с хорошей эрекцией.

Тим готов был пойти и дальше. В конце концов, он ведь сам спустил с горы этот шар, и теперь тот катился навстречу судьбе. Но не денег хотелось Тиму. Он хотел действовать, а до действия дело пока что не доходило. Пора было всё менять.

«Той-фор-ю» прошёл следом за Тимом в заднюю комнату и сказал:

— Ты должен уйти. Я не могу позволить тебе быть здесь.

— Я тебе уже говорил. Позвони своему приятелю, кем бы он там ни был, — возразил Тим. — Скажи, что я готов. Скажи, чтобы пришёл сюда. Будем снимать прямо сейчас.

— Он не из тех людей. Никакой сопляк не может ему указывать, когда и что делать. Он сам скажет, когда придёт время. Не мы ему, а он нам. Что тут непонятного?

— У меня нет времени, — заявил Тим. — Так что пора. Я не буду ждать ещё. Если ты хочешь, чтобы я занялся этим с твоим парнем, то это твой последний шанс, другого не будет.

— Ну, тогда на том и покончим, — пожал плечами «Той-фор-ю». — А теперь уходи.

— Что?! Ты думаешь, что найдёшь ещё кого-то? Думаешь, это будет так уж легко?

— Всегда есть ребята, которым нужны деньги, — ответил «Той-фор-ю».

— Для фотографий, наверное, ты кого-то найдёшь. Они возьмут с тебя деньги за снимки. Будут здесь стоять голышом и даже, наверное, отлично позировать. Но остальное? Думаешь, кто-то согласится на остальное? Кроме меня?

— А ты думаешь, ты единственный, кто нашёл меня в Интернете? Что ты первый? Единственный? Да таких, как ты, десятки, и они только и ждут, когда я их позову, потому им нужны деньги. И они не станут сами устанавливать правила; они будут делать то, что им велят. А одно из моих правил — не являться сюда и не выдвигать требований, а ты это проделал уже дважды, маленький содомит!

«Той-фор-ю» стоял довольно далеко от Тима, но теперь шагнул вперёд, продолжая говорить. Он был некрупным мужчиной, и Тиму до сих пор казалось, что он сможет с ним справиться, если возникнет необходимость; но когда мужчина схватил его за руку, Тим ощутил, что от того исходит сила, какой он не ожидал.

— Я в такие игры не играю, — сказал «Той-фор-ю». — И не позволю командовать мной какой-то мелкой заднице вроде тебя.

— Мы договорились, и…

— Засунь в анус свой договор. Всё. Кончено.

— Ты обещал! Ты сам сказал!

— Не надо мне всего этого дерьма.

«Той-фор-ю» резко дёрнул его. Тим видел, что мужчина готов просто выкинуть его на улицу. Но этого не должно было случиться. Он ведь столько сделал, так готовился, потратил столько времени… Тим отшатнулся и закричал:

— Нет! Я хочу, чтобы это случилось, и прямо сейчас! — Он начал срывать с себя одежду. Сбросил куртку, стянул плотный свитер. С рубашки полетели пуговицы, когда он с силой дёрнул её. — Ты обещал! Если не сделаешь, я позову копов! Клянусь! Позову! Я им всё расскажу! Чем ты тут занимаешься! Про твои фотографии! Про твоих приятелей! И как тебя найти! У меня всё в компьютере, и они всё узнают, и…

— Заткнись! Заткнись, кому говорят! — «Той-фор-ю» оглянулся через плечо, на вход в фотоателье. Потом быстро подошёл к двери в заднее помещение и со стуком захлопнул её. вернувшись к Тиму, сказал: — Ну чёрт… да успокойся ты! Хорошо. Но прямо сейчас. Тебе понятно?

— Я так и хочу. Клянусь… Или придут копы.

— Ладно, ладно, копы. Всё ясно. Я тебе верю. Только угомонись. Мне нужно позвонить. Сейчас, при тебе. Договорюсь на завтра. И будем снимать. — Он как будто призадумался на секунду-другую, потом окинул Тима внимательным взглядом. — Но это будет фильм. Живое действие. И всё по-настоящему. Тебе понятно?

— Но ты сказал…

— Я здорово рискую! — рявкнул «Той-фор-ю». — И не делай всё ещё хуже! Ты хочешь этого или нет?

Тим вздрогнул, внезапно испугавшись. Но страх растаял через мгновение, и он кивнул:

— Да, хочу.

— Вот и отлично. Это будут два парня. Ты… ты понимаешь? Ты и два парня, и всё по-настоящему, и будем снимать фильм. Ты понимаешь, что это значит? Подумай. Потому что когда мы начнём, пути назад не будет, ты уже не сможешь передумать. Ты и два мужика! Скажи, что ты понял.

Тим облизнул губы.

— Я и два парня. Я понял.

«Той-фор-ю» снова оглядел его, как будто ожидая, что увидит некое предсказание будущего. Тим ответил уверенным взглядом. «Той-фор-ю» коротко кивнул и, сняв с телефона трубку, набрал какой-то номер.

Тим тихо заговорил:

— А потом… когда всё кончится… ты обещаешь…

— Я обещаю. Когда всё кончится, ты умрёшь. Так, как того хочешь. Как только тебе вздумается. Ты сам решишь.

Когда Линли рано утром стал звонить Деборе, он весьма разумно набрал её гостиничный телефонный номер, а не мобильный. Потому она и ответила. Дебора решила бы, что Саймон или Томми будут звонить ей на сотовый, и, посмотрев на дисплей, ещё подумала бы, отвечать или нет. Даже репортёр из «Сорс» звонил на мобильный. А звонок стационарного телефона в номере, да ещё ранним утром, мог означать, что у администрации возникли к ней какие-то вопросы.

И потому Дебора поморщилась, услышав в трубке приятный баритон Линли. Когда он сказал: «Саймон нами обоими здорово недоволен», она вряд ли могла ответить, что он ошибся номером.

Было действительно рано, Дебора ещё лежала в постели. Она подумала, что было весьма умно со стороны Томми позвонить ей в такой час, когда она ещё не ушла из отеля, и шансов скрыться от него у неё практически не было.

Дебора села, поплотнее закуталась в одеяло, защищаясь от холода, и сказала, поправляя подушки:

— Ну, я тоже не слишком довольна Саймоном.

— Конечно. Я знаю. Но так уж вышло, что он оказался прав. Был прав с самого начала.

— Да ведь он всегда прав, разве нет? — язвительным тоном произнесла Дебора. — И вообще, о чём мы говорим?

— О смерти Яна Крессуэлла. Он мог бы остаться в живых, если бы был в тот вечер повнимательнее, когда выходил из лодки.

— И мы пришли к этому выводу в результате?..

Дебора ожидала, что Томас ответит, что это результат безупречной логической оценки фактов, произведённой Саймоном, но Линли заговорил совсем о другом. Он рассказал ей о семейной сцене, свидетелем которой стал, и о последующем разговоре с Валери Файрклог. Закончил он так:

— Так что, похоже, я очутился здесь в качестве средства, которое Валери использовала, чтобы