— Возвращаетесь в университет? — спросила Барбара.

— Возвращаюсь домой, — ответил он. — Энграсия, спасибо тебе.

— De nada, — промурлыкала та.

Женщины сели за один из столиков, и Барбара достала из папки документы, начав со статьи с фотографией мэра и его семейства.

— Я купила испанско-английский словарь, — сказала она, — но толку от него оказалось немного. Я хочу сказать, сколько-то его было, конечно. Но искать каждое слово…

— Конечно, — согласилась Энграсия. Она пробежала глазами статью, держа её одной рукой, а пальцы другой руки в это время играли длинной золотой серёжкой. Через мгновение девушка сказала: — Здесь речь о выборах.

— Выборы мэра?

— Да. Этот человек, Эстебан, избран мэром, и газета знакомит с ним горожан. Но статья не слишком старается пере… как это говорят…

— Перехвалить его?

Девушка улыбнулась. У неё были чудесные зубы и очень чистая, гладкая кожа. Она пользовалась губной помадой, но та была наложена так искусно, что оставалась почти незаметной. — Да. Не перехваливает. Но здесь говорится, что семья мэра так велика, что, если бы за него проголосовали одни только родственники, он уже был бы избран. Но это, конечно, шутка, потому что здесь говорится: население города — семьдесят пять тысяч человек. — Энграсия прочла дальше. — Ещё говорится о его жене, Доминге, и о её родных. Обе семьи живут в Санта-Мария-де-ла-Крус уже много лет, точнее, много поколений.

— А что там насчёт парней?

— Юноши… А… Карлос — семинарист. Мигель хочет стать зубным врачом. Анхель собирается изучать архитектуру, а остальные двое слишком малы, хотя Сантьяго утверждает, что станет астронавтом, что вряд ли возможно, поскольку у Аргентины нет космической программы. Так что это тоже шутка, полагаю. Репортёр явно юморист.

Барбара решила, что во всём этом не слишком много пользы. Она извлекла из папки остальные распечатки, где упоминался Рауль Монтенегро. И передала их девушке со словами:

— А как насчёт вот этого?

Ещё Барбара спросила Энграсию, не хочет ли та выпить немного вина или ещё чего-нибудь, раз уж они сидят в винном баре, откуда их могут попросить вон, если они не станут ничего покупать.

Энграсия ответила, что не отказалась бы от минеральной воды, и Барбара принесла ей воду, заодно прихватив для себя стаканчик недорогого вина. Когда она вернулась к столику, то увидела, что Энграсия сосредоточилась на той статье, к которой прилагался снимок Алатеи, державшей Монтенегро под руку. Девушка сказала, что это статья об очень важном фонде в Мехико, основанном для строительства концертного зала для симфонической музыки. А человек на снимке пожертвовал для проекта самую большую сумму, и потому ему была дарована честь дать этому залу имя.

— И?.. — вопросительно произнесла Барбара, ожидая, что зал должен быть назван именем Алатеи, уж очень у неё был довольный вид.

— Музыкальный центр имени Магдалены Монтенегро, — прочитала Энграсия. — Это в честь его матери. Латиноамериканские мужчины, как правило, очень любят своих матерей.

— А женщина, что стоит с ним на снимке?

— Сказано, что она его компаньон.

— Не жена? Не возлюбленная? Не подруга?

— Боюсь, просто компаньон.

— А это не может быть эвфемизм для любовницы?

Энграсия всмотрелась в фотографию.

— Трудно сказать. Но не думаю.

— А может она быть просто сопровождающей? Девушкой нанятой в качестве эскорта?

— Возможно, — кивнула Энграсия. — Она даже может быть случайной знакомой, просто оказавшейся рядом в данный момент.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — пробормотала Барбара. А когда Энграсия посмотрела на неё растерянно, словно совершила какую-то ошибку, Барбара поспешила сказать: — Ох, извини. Это не к тебе относится. Просто сорвалось.

— Я вижу, для тебя это важно. Могу я ещё чем-то помочь? — спросила Энграсия.

Барбара немножко подумала. Да, кое-что ещё было… Она мысленно прикинула разницу во времени и сказала:

— Позволь, я позвоню в одно место. Там не говорят по-английски, так что если ты сумеешь объясниться с тем, кто ответит…

Она вкратце объяснила Энграсии, что звонить они будут в дом мэра Санта-Марии-и-так-далее. Учитывая разницу во времени, там должно быть позднее утро. И Энграсии следует постараться узнать что- нибудь об Алатее Васкес дель Торрес, если кто-нибудь вообще возьмёт трубку.

— Это женщина с фотографии? — спросила Энграсия, кивнув на статью о Рауле Монтенегро.

— Очень может быть, — ответила Барбара.

Она набрала номер и, когда в трубке раздались гудки, протянула телефон испанке. Далее начался стремительный разговор на испанском, и Барбара только и могла уловить, что имя Алатеи. И ещё она слышала доносившийся из трубки женский голос. Голос звучал высоко, взволнованно, и по напряжённому лицу Энграсии Барбара поняла, что звонок в далёкий город произвёл немалый переполох.

Потом в диалоге наступила пауза, и Энграсия, посмотрев на Барбару, сказала:

— Это была какая-то кузина, Елена-Мария.

— Мы что, не туда попали?

— Нет-нет. Она гостит в этом доме. Доминга — это жена мэра, да? — её тётя. Она пошла позвать её. И очень разволновалась, услышав имя Алатеи.

— Напали на жилу, — пробормотала Барбара.

— Извини?..

— А… просто выражение такое. Похоже, мы на что-то наткнулись.

Энграсия улыбнулась.

— Напали на жилу? Мне нравится.

И тут же выражение её лица изменилось, потому что в трубке снова зазвучал голос, донёсшийся до Лондона из Аргентины. Голос другой женщины. Опять начался стремительный обмен испанскими фразами. Барбара слышала неоднократное повторение «comprendos» и ещё чаще «sis». Несколько раз было произнесено «sabes?» и «no sabos», а потом снова и снова повторялось «gracias».

Когда разговор закончился, Барбара спросила:

— Ну и?.. Что мы имеем?

— Сообщение для Алатеи, — ответила Энграсия. — Эта женщина, Доминга, просит передать Алатее, что та должна вернуться домой. Просит передать, что её отец поймёт. И мальчики тоже поймут. Она сказала, что Карлос постоянно заставляет всех молиться за неё и что они будут молиться за её благополучное возвращение.

— А она случайно не упомянула, кем им приходится Алатея?

— Похоже, родственница.

— Но кто именно? Сестра, которой нет на старом снимке? Может, она родилась после того, как семью фотографировали? Или жена одного из сыновей? Или двоюродная сестра? Племянница? Кто?

— Она этого не говорила… во всяком случае, прямо. Но сказала, что девушка сбежала из дома, когда ей было пятнадцать. Они думали, что она уехала в Буэнос-Айрес, и они ищут её уже много лет. Особенно усердно ищет Елена-Мария. Доминга сказала, что сердце Елены-Марии разбито и что об этом тоже следует сказать Алатее.

— Что она говорила насчёт того, когда именно девушка сбежала?

— Алатея? Тринадцать лет назад.

— И очутилась в Камбрии, — проворчала Барбара. — Но как её туда занесло и как, чёрт побери…

Вообще-то она говорила сама с собой, но Энграсия ответила, взяв одну из распечаток статей. Ту, где