заводить друзей.

– Не обязательно быть друзьями, чтобы помогать друг другу, – приблизившись, вздохнул Эцио. – Но это бы помогло мне узнать, где твои люди, и я бы смог помочь тебе.

Снизу донесся чудовищный крик, и Эцио встал рядом с агентом Тарика. Лицо у девушки было мрачным.

– Они здесь, – указывая вниз, проговорила она.

Эцио посмотрел, туда, куда она указывала, и увидел, что на площади, прямо на земле, сидят пойманные османы со связанными руками. На глазах Дилары и Эцио византийцы толкнули одного из заключенных на землю. Рядом стояла импровизированная виселица, на которой уже висел турок, руки которого были связаны за спиной. Рядом с виселицей стоял Шах-Кулу, легко узнаваемый даже в маске палача. Когда туркмен стал избивать пленника, тот закричал.

– Это Янос, – сообщила Диляра. – Мы должны ему помочь!

Эцио внимательно осмотрел на происходящее.

– У меня есть пистолет, но я не смогу им воспользоваться, – сказал он. – Эту броню пули не пробьют. – Он помолчал. – Мне нужно подойти ближе.

– Времени мало. Это не допрос. Шах-Кулу замучает Яноса до смерти. А потом следующего. И следующего…

Диляра вздрагивала при каждом крике, каждом звуке удара, доносившемся снизу.

Эцио услышал смех и издевки людей Шах-Кулу.

– Думаю, я знаю, что нам делать, – выдохнул Эцио, срывая с пояса дымовую бомбу. – Когда я ее брошу, забеги с правой стороны и попытайся освободить своих людей под прикрытием дыма.

Она кивнула.

– А Шах-Кулу?

– Предоставь его мне.

– Убедись, что прикончил его.

Эцио сорвал чеку с бомбы, дождался, пока от нее повалит дым и, тщательно прицелившись, кинул в сторону виселицы. Византийцы полагали, что поймали всех повстанцев и не ожидали нападения. Бомба застала их врасплох.

В поднявшейся суматохе Эцио и Диляра спустились по склону на площадь и разбежались в разные стороны. Эцио сбил с ног ближайшего византийца и разбил тому челюсть защитной пластиной на левом запястье. Потом, выхватив скрытый клинок, ассасин бросился на Шах-Кулу, который, обнажив тяжелую саблю, стоял на месте. Он вращал оружие в руке, не зная, откуда последует атака. Когда Шах-Кулу отвлекся, Эцио прыгнул вперед и вонзил клинок в щель между броней и металлической маской. Лезвие вошло в челюсть туркмена, темная кровь хлынула по руке Эцио.

Шах-Кулу упал. Эцио, вцепившийся в него, тоже повалился на землю, но потом встал рядом с противником на колени. Туркмен закрыл глаза.

– Те, кто наслаждается убийством, не заслуживают жалости, – прошептал Эцио, склонившись к уху Шах-Кулу.

Глаза туркмена широко распахнулись, в них вспыхнул огонек безумия. Рука в тяжелой перчатке схватила Эцио за горло и крепко сжала. Шах-Кулу безумно рассмеялся. Кровь еще сильнее хлынула у него из раны, Эцио глубже вонзил клинок и без жалости провернул. В последнем спазме Шах-Кулу отшвырнул от себя Эцио, ассасин упал на пыльную мостовую. Спина Шах-Кулу изогнулась в агонии, из горла вырвались хрипы, и он упал без движения.

Эцио поднялся, вытер клинок о плащ Шах-Кулу. Диляра уже успела освободить часть своих людей. Эцио увидел, как она перекатилась в сторону, уходя от удара последнего оставшегося в живых византийца, свалила противника с ног и резким движением перерезала ему горло. Словно кошка, отскочив в сторону, она повернулась к спасенным повстанцам.

Эцио пнул тело Шах-Кулу, чтобы убедиться, что на этот раз он действительно мертв. Диляра помогала своим людям подняться.

– Спасибо, Диляра, – сказал Янос, когда Диляра перерезала веревку, на которой его повесили.

– Ты сможешь идти?

– Думаю, что да.

Эцио подошел к ним.

– Это твои люди привезли Мануилу оружие?

Девушка кивнула.

– Тогда его нужно уничтожить.

Она снова кивнула.

– Большая часть сломана. Но порох настоящий, тут мы не могли обмануть.

– Хорошо, – отозвался Эцио и посмотрел на собравшихся вокруг турков. – Спрячьтесь, пока не услышите взрывы, а потом бегите!

– Взрывы? – переспросила Диляра. – Тогда здесь будет сущий ад. Весь город охватит паника.

– На это я и рассчитываю, – согласился Эцио. – Взрывы уничтожат все оружие, что есть у Мануила, а поднявшаяся паника сыграет нам на руку.

Диляра признала его правоту.

– Хорошо. Я отведу своих людей в безопасное место. А куда пойдешь ты?

– Когда взрывы стихнут, я отправлюсь за Мануилом Палеологом.

В подземном городе были огромные хранилища – рукотворные пещеры, где армия Мануила хранила порох и оружие. Поэтому над городом протянулась система блоков, шкивов и веревок, используемая для транспортировки пороховых бочек из одного места в другое. Эцио увидел ее с галереи на пятом уровне. Группа простых византийцев под присмотром солдат Мануила как раз собиралась поднять бочку наверх. Это был превосходный шанс, и Эцио поблагодарил Бога за то, что солдаты были расслаблены. Очевидно, они были уверены в своей безопасности. Эцио же скрылся с площади раньше, чем кто-то нашел тела Шах-Кулу и его людей.

Сменив скрытый клинок на крюк-нож и перезарядив пистолет, ассасин затерялся в толпе рабочих. Он понаблюдал, как бочка с порохом спускается по канату натянутому между двумя столбами с закрепленными на них шкивами и блоками. Вокруг стояли друг на друге сотни бочек, а вдоль стен были расставлены деревянные ящики с ружьями.

– Спокойней! Спокойней! – кричал надзиратель. – Это порох, а не мука!

– Да понял! – отозвался мужчина, крутивший лебедку.

Эцио осмотрел людей, продумывая план. Если бы ему удалось взорвать порох так, чтобы цепная реакция разнесла еще и три хранилища …

Это бы сработало.

Смешавшись с рабочими, он прошел из зала в зал, прислушиваясь к чужим разговорам. Вскоре он выяснил, что не все византийцы законченные негодяи. Ими были те, чье самомнение было слишком велико, кто был жаден до власти, те, кто был виноват во всех бедах.

– Могло быть и хуже, – сказала какая-то женщина своему собеседнику, молодому парню.

– Хуже? Куда еще хуже?

– Лучше тюрбан турка, чем тиара Папы. По крайней мере, турки уважают православную Церковь.

– Ш-ш-ш! Если кто-то тебя услышит!.. – предупредила другая женщина.

– Она сошла с ума! – в первую женщину ткнул пальцем мужчина. – Только послушай себя!

– Да, я сумасшедшая. И если вам нравится жить как рабы, как крысы – под землей, отлично!

Мужчина задумался.

– Да, но я не хочу воевать. Я хочу просто прокормить свою семью.

К ним подошел солдат в униформе византийского тамплиера и, не став выдавать заговорщиков,