ей уже говорил это, и что для свадебной сделки такие разговорчики вовсе не нужны, а прямо наоборот. А ее послушать, так у нее наготове есть другой парень, вот как. В общем, это поганое дело, сэр, скажу я вам. Прямо говоря, сэр, так я во всем виню этого самого Легга. Билл уже собирался обустроить свои дела и осесть тут хозяином, пока не появился этот Боб Легг. А теперь у Билла все снова смешалось в голове — проклятые революционные идеи и свадьба. Да еще и мисс Десси увлеклась этой мутью. Мне Легг не нравится, прямо скажу. Никогда не нравился. Хоть он и мастер дротики бросать. Сколько я понимаю, это расчетливый парень, вот что. И он идет упорно к своей цели. Вот так, и сколько тут лясы ни точи, дело не поправишь…
Уочмен наконец направился к двери. Эйб последовал за ним. С крылечка оба непроизвольно посмотрели в сторону тоннеля.
— Вот те раз! — вскричал старик Эйб. — Легка на помине! Вон она, мисс Десси, идет, небось, в магазин…
— Ну ладно, мистер Помрой, — сказал измученный этой беседой Уочмен. — Я решил все же пойти взглянуть на картину, которую рисует мой друг.
Но Уочмен не пошел сразу на скалу, где позировал Периш. Он выждал, пока Дессима вошла в почтовое отделение, после чего направился в сторону тоннеля. В тоннеле шаги его зазвучали гулко и странно. Пройдя через тоннель, он свернул вправо, на узенькую тропинку, ведущую к ферме Кэри Эдж, где жила семья Мур.
Люк приложил ладонь козырьком к бровям и посмотрел вдаль, на скалу. Он разглядел фигуру Кьюбитта, который мотался у холста туда-сюда, и величавый силуэт Периша, восседающего на валуне. Чуть дальше Уочмен сошел с тропки и просто растянулся на траве, под прикрытием высоких густых кустов. Его лицо выражало ту степень безразличия и усталости, которая так роднит спящего человека и покойного…
Но Люк не спал. Он прислушивался. И вот наконец его уши уловили звук приближающихся шагов.
Уочмен глянул сквозь сомкнутые ресницы и увидел Дессиму Мур, которая вышла на освещенную солнцем лужайку. Девушка почти поравнялась с ним, когда он поднялся с травы.
— Ну, привет, Дессима.
— Ух ты, напугал меня, — воскликнула она негромко…
— Позволь, я упаду на колени? Буду молить о прощении?
— Не стоит беспокоиться. Извини, я кажется потревожила твой сон… До свидания… — И она зашагала по тропинке.
— Погоди минутку, Десси.
Девушка, казалось, колебалась. Уочмен взял ее за локоть.
— Не делай этого, — попросила Дессима. — Мы оба будем очень глупо выглядеть. У меня нет настроения на телячьи нежности.
— Если ты подождешь тут минутку, я буду вести себя смирно, как пожилой деревенский пастор. У меня есть к тебе совершенно серьезный разговор.
— Не верю я тебе.
— Я тебе обещаю. Это правда очень важно. Пожалуйста…
— Ну хорошо, — согласилась Десси.
Люк отпустил ее руку.
— Ну, так что же? — подстегнула его Дессима.
— Погоди, дай мне секундочку… Присядь со мной, закури сигаретку… А может быть, я тебя немного провожу?
Девушка бросила быстрый взгляд на фигуры на скале. Казалось, она чувствует себя неловко и оттого злится.
— Я думаю, мы и здесь можем завершить наш разговор, — наконец выдавила она.
— Прекрасно. Тогда присядь сюда… Если мы с тобой будем стоять тут в полный рост, нас будет разглядывать всякий, кто выезжает из Оттеркомба. А мне вовсе не хочется, чтобы меня прерывали на каждом слове… Дело в том, что у меня такой разговор… Ты, наверное, мне не поверишь… Сейчас я скажу тебе, сейчас…
Уочмен сел на длинный плоский валун у зарослей кустарника. Дессима, поколебавшись, осторожно примостилась рядом.
— Вопрос, который я хотел обсудить с тобой, — начал Уочмен, — касается этого твоего Левого Движения…
Глаза Дессимы вылезли из орбит.
— Это тебя так удивило? — полюбопытствовал Уочмен.
— Еще бы! Трудно предположить, что у тебя могло вызвать интерес к Левому Движению…
— Меня ничего в нем заинтересовать не может, — заметил Уочмен, — и строго говоря, милая Десси, оно, это движение, меня и не интересует… Но… Я хочу задать тебе два вопроса. Если ты не захочешь на них отвечать — так и скажи.
Уочмен прокашлялся и протянул руку в сторону:
— Итак, учитывая мнение общества и свидетелей…
— Милый мой, — прервала его Дессима со слабой улыбкой, — не хочешь ли ты сказать, что эта зеленая лужайка — судебный зал, а кусты — ложа свидетелей… У тебя такое выражение, словно ты намерен начать против меня тяжбу.
— Ну, это твоя вольная интерпретация… Итак, если мы говорим о грезах летней ночи, Дессима, то…
— Но мы вовсе не говорим об этих грезах, — с улыбкой возразила девушка. — Уж лучше продолжайте свой только что начатый допрос свидетелей, мистер Уочмен.
— Хорошо, миледи… Итак, первый вопрос: является ли эта организация — общество, клуб, движение или что еще — инкорпорированной компанией?
— Господи, что значит эта белиберда?
— Кроме всего прочего, это означает, что бухгалтерские книги этой организации должен так или сяк смотреть нанятый аудитор. Так кто его нанимает?
— Господи, нет… Движение просто расширялось само по себе, главным образом за счет усилий Билла Помроя и моих стараний…
— Так я и думал. У вас есть список членов?
— Триста сорок пять человек! — гордо отвечала Дессима.
— А каковы членские взносы?
— Десять шиллингов. Может быть, ты хочешь к нам примкнуть?
— А кто собирает эти десять шиллингов?
— Казначей.
— Ага, казначей и секретарь… Мистер Легг?
— Да. К чему ты гнешь? Кстати, чего это ты добивался прошлым вечером, когда приставал к Бобу Леггу?
— Обожди. А через его руки проходят еще какие-нибудь деньги, кроме членских взносов?
— Не понимаю, почему это я должна все это тебе рассказывать, — пожала плечами Дессима.
— Ты должна понимать, что я желаю тебе только хорошего… И кроме того, Десси, этот наш разговор будет сугубо конфиденциальным, конечно.
— Ну ладно, — согласилась она нехотя. — Мы сумели выжать деньги из разных источников. Мы решили завести отдельные бухгалтерские книги по этим поступлениям — от испанских, чешских и австрийских эмигрантов… Потом еще — фонд борьбы и так далее…
— Понятно. Но все же каковы суммы? Например, сотни три фунтов стерлингов в год?
— Ну, что-то в этом роде… Примерно. У нас есть щедрые спонсоры.
— Тогда послушай меня, Десси. Ты когда-нибудь занималась рекомендациями этого Легга? То есть проверяла их?
