пентаграммы возжигают свечи. Надеюсь, всем понятно, почему?
Всё. Все готовы. Пентаграмма начертана. Светильники горят. Мы стоим у пентаграммы. Бенка начинает произносит заклинание. Инкуб, выходи!..
Чего-то она долго узор формирует. Копуша. Ага. Вроде, справилась. Да, точно. Вот, прорыв Инферно есть. Сейчас нужно собственно призвать инкуба. Бенка вслепую шлёт в прорыв призывающий зов. О! Кто-то откликнулся. Как архимаг, я могу видеть кто там приближается. Бакалавр-Бенка на это не способна. Она только чувствует, что кто-то идёт. А кто — не видит. Смотрю, кто сюда прибывает. Ититская сила! Здоровенный негр, под два с половиной метра ростом. Ноги почти как моя талия. Огромные, загнутые назад, рога чёрного цвета. И 'рабочий инструмент' толщиной с мою руку свисает ему почти до колен. Нет! НЕТ!! НЕТ!!!
Шлю ему навстречу изгоняющий импульс. Негр, с воплем, улетает вдаль. Но кого-то нужно призвать. Бенке давать это сделать нельзя. Опять сексуального гиганта призовёт. Нам бы что-то поменьше. Маленькое. Инкуба-импотента. Ещё лучше — младенца. Совсем хорошо — кастрата. Лихорадочно шарю в прорыве поисковыми импульсами. Не то… Не то… Слишком большой… Меньше… Ещё меньше… Чувствую, что Бенка выдыхается. Ей тяжело так долго держать разрыв. Плюю на всё и решаю рискнуть. Хватаю самого мелкого инкуба среди откликнувшихся на зов, и выдёргиваю его в реальность. Бенка облегчённо закрывает разрыв.
Открываю глаза. В центре нашей пентаграммы материализуется… инкуб?
— Эээ… А ты кто? — спрашивает Бенка появившееся существо.
— Я инкуб.
— Инкуб?
— Младший инкуб.
— А ты точно уверен, что ты инкуб?
— Уверен. Я младший инкуб первого класса Теодориус.
— Первого класса? А сколько всего у вас классов?
— Тринадцать.
— Если ты — первого класса, то мне страшно даже представить, какого размера младшие инкубы тринадцатого класса. Как гномики, что ли?
— Гм… Первый класс — самый низший.
— Ааа… Тогда, понятно.
То, что мы вызвали, внешне оказалось голым мальчишкой, на вид лет так 10. С двумя отличиями. Во-первых, из кудряшек на его голове торчали небольшие, сантиметра два длиной, розовые рожки. А во- вторых, вместо человеческих ступней его ноги оканчивались розоватыми копытцами. В остальном — вылитый мальчишка.
— И что нам теперь с ним делать?
— Не знаю.
— Как, ты говоришь, тебя зовут?
— Теодориус, — сказало существо и я понял, что погорячился, решив, что у него всего два отличия от обычного мальчишки. Из-за его спины внезапно выскочила бело-розовая верёвка толщиной с мой палец, и кисточкой на конце вытерла ему под носом. Запоздало понимаю, что это у него такой хвост. Сзади растёт.
— Девочки, я думаю, его нужно просто отпустить обратно, — предлагаю я.
Девчата молчат. Вроде бы не возражают. Улыбаясь про себя, говорю инкубчику:
— Теодориус, ты свободен. Можешь вернуться обратно домой.
— Эээ… не могу.
— ?..
— Я не могу вернуться, пока не исполнил Миссию.
— И какую же миссию ты должен исполнить?
— Я должен подарить свою страстную любовь призвавшей меня. После этого я смогу вернуться.
— А без страстной любви обойтись никак нельзя?
— Нельзя. Меня не пускает обратно.
— А вот мы сейчас и проверим, — говорю я и начинаю читать Малое Изгнание.
— Нет! НЕТ!! — прерывает меня дикий крик. Останавливаю заклинание. Что не так?
— Нет, повелительница! Молю Вас, только не изгнание! — инкубчик бухается передо мной на колени и начинает вытирать свои слёзы и сопли о мои ступни. — Я первый раз призван. У меня уже четыре штрафных очка. Если меня изгонят с моего первого призыва, то отпилят рожки. И пока они не вырастут, пошлют убирать дерьмо за уррогами. А эти гады срут как… как урроги. И мне ещё повезёт, если дадут лопату. Могут заставить убирать просто вот этими руками (протягивает ко мне свои ручки). А рожки растут медленно. Лет десять.
— Хм… Бенка, ты как насчёт страстной любви? Спасёшь его?
— Ну… Какой-то он мелкий. Ладно, так уж и быть. Пошли в спальню. Учти, я это делаю только чтобы спасти тебя от дерьма уррогов.
Инкубчик смотрит на Бенку. Потом переводит взгляд на меня.
— Так не получится, — неуверенно говорит он.
— Что не получится?
— Я должен подарить любовь призвавшей меня. Никто другой не подходит.
— Но ведь я тебя и призвала, — говорит Бенка. — Разве не так?
— Не так, — мотает головой мелкий инкуб. — Меня призвала она, — и тычет в меня пальцем…
Глава 29.
— Да идите вы все в жопу! Не буду я с ним трахаться! — Ору я. — Бенка, ты всё это затеяла, ты и расхлёбывай! Я сразу была против этого призыва.
Они уже минут десять все втроём уговаривают меня. А я не могу. Не хочу. Это вообще ни в какие ворота не лезет! Это уже даже не гомосятина, это просто махровая педофилия получается. Не буду!
Теодорчик ползает за мной на коленях из комнаты в комнату и пытается целовать мои ступни. Уже все чулки до колен мне обслюнявил. А в двух местах порвал своими рогами. Они у него острые.
Наконец, мне это надоело. Почему я должен быть крайний?! Да пошли они все лесом! Никого не слушая, кастую Малое Изгнание. Пусть убирается в своё Инферно!
Девчонки осуждающе смотрят на меня. Им жалко инкуба. Мне тоже жалко. Но трахаться с ним не хочу! А тот уже даже не ревёт. Свернулся в позу эмбриона, поджал хвост, и тихонько воет на одной ноте. Утирать слёзы он давно и не пытается.
Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!!!
Останавливаю изгнание, легонько пинаю инкубчика ногой, и говорю ему:
— Вставай, убогий. Пошли трахаться…
Пришли в спальню девчонок. Снимаю одежду и ложусь на мою бывшую, а теперь Кернину кровать. Притягиваю Теодорчика за руку и кладу рядом с собой. Гашу свет и говорю:
— Ну, приступай. Только чтобы быстро. Пару минут, не больше.
Лежу с закрытыми глазами, закинув руки за голову. Ничего не происходит.
— Теодориус?
— Чего?
