почувствовал, что его взгляд может проникать в его толщу вечно, но дна никогда не увидеть.

— Око Мира, — тихо произнесла стоящая рядом с бассейном Морейн.

Когда Ранд в удивлении оглянулся, то понял: долгие годы, минувшие со времени создания, — три тысячи лет — отметили свое течение, пока никто не входил сюда. Не все кристаллы в куполе пылали с равной интенсивностью. Одни светились сильнее, другие — слабее; были те, которые мигали, и те, что лишь сверкали отраженными бликами на ограненных глыбах. Сияй они все — купол был бы залит ярким, как в полдень, светом, но теперь здесь царил мягкий вечер. Пыль припорошила дорожку, обломки камня и даже кристаллы. Долгие годы пришлось ждать, пока повернулось Колесо и перемололо их.

— Но что это? — с беспокойством спросил Мэт. — Это не похоже ни на какую воду, что я когда-либо видел. — Он пинком перекинул осколок темного камня размером с кулак через край пруда. — Это...

Камень ударился о зеркальную поверхность пруда и без всплеска ушел в глубину. Не было даже ряби. По мере того как камень погружался, он стал увеличиваться, становясь все больше и все больше и больше разжижаясь и растекаясь: шар размером с голову, почти прозрачный для глаз Ранда, затем бледная клякса шириной с вытянутую руку. Потом и она исчезла. Ранду почудилось, что сейчас вся его кожа сползет с него мурашками.

— Что это? — спросил он и был потрясен хриплой грубостью своего голоса.

— Это можно назвать квинтэссенцией саидин. — Слова Айз Седай эхом отдавались под куполом. — Сущностью мужской половины Истинного Источника, чистой сущностью Силы, которой обладали мужчины до Времени Безумия. Силы, могущей скрепить заново печать на узилище Темного или разрушить ее, сорвав совсем.

— Да осияет нас и защитит Свет, — прошептала Найнив. Эгвейн вцепилась в нее так, словно хотела спрятаться за Мудрую. Даже Лан беспокойно переступал с ноги на ногу, правда, в глазах его не было ни капли удивления.

В плечи Ранду ткнулся камень, и он сообразил, что, пятясь, дошел до стены, — как можно дальше от Ока Мира. Если б мог, Ранд вдавился бы в самую стену. Мэт тоже распластался, чуть ли не размазался по скале. Перрин, наполовину вытянув топор, уставился в пруд. Глаза его пылали расплавленным золотом.

— Я всегда гадал, — стесненно произнес Лойал. — Когда я читал о нем, то всегда гадал, что же это такое. Зачем? Зачем они создали его? И как?

— Никому из живущих сие не ведомо. — Морейн больше не смотрела в пруд. Она наблюдала за Рандом и двумя его друзьями, изучая их оценивающим взглядом. — Ни того как, ни тем паче зачем, кроме того, что однажды он понадобится и что нужда в нем будет величайшей и самой отчаянной из тех, что доселе обрушивались на мир. Возможно, такой даже и не было прежде.

Многие в Тар Валоне пробовали отыскать способ использовать эту Силу, но для любой женщины она столь же недостижима, как луна для кошки. Лишь мужчина мог направлять ее, но последний мужчина Айз Седай сгинул почти три тысячи лет назад. Тем не менее нужда, которую предвидели они, была отчаянной. Чтобы создать Око, они работали через порчу Темного на саидин и сделали его чистым, зная, что, поступая так, они убивают самих себя, всех. Мужчины Айз Седай и женщины, вместе. Зеленый Человек говорил правду. Величайшие чудеса Эпохи Легенд были созданы именно так, саидин и саидар вместе. Все женщины в Тар Валоне, все Айз Седай во всех городах, при всех дворах, даже с теми, кто есть в землях за Пустыней, даже считая тех, кто, может статься, еще живет за Океаном Арит, не могут наполнить Силой даже ложку, раз для работы вместе с ними недостает мужчин.

Ранд заговорил дребезжащим, режущим слух тоном, будто сорвал голос криком:

— Зачем вы привели нас сюда?

— Потому что вы — та'верен. — Лицо Айз Седай было непроницаемо. Ее глаза мерцали и, казалось, притягивали юношу. — Потому что сила Темного ударит сюда, и потому что ему должно противостоять и нужно отразить этот удар, иначе Тень покроет мир. Нет нужды более великой, чем эта. Давайте вновь выйдем на солнце, пока еще есть время.

Не дожидаясь и не оглядываясь, идут ли они следом, Морейн двинулась по коридору вверх вместе с Ланом, который шагал, быть может, чуточку быстрее обычного. За Айз Седай поспешили Найнив с Эгвейн.

Ранд бочком прошел вдоль стены, — он не мог заставить себя хотя бы на шаг приблизиться к тому, чем был этот пруд, — и пробкой выскочил в коридор, столкнувшись на выходе из зала с Мэтом и Перрином. Он бы побежал, но для этого пришлось бы оттолкнуть с дороги идущих впереди Эгвейн, Найнив, Морейн и Лана. Даже очутившись снаружи, Ранд не мог унять дрожи.

— Мне это не нравится, Морейн, — гневно заявила Найнив, когда над головой вновь засияло солнце. — Я верю, что опасность так велика, как вы говорите, иначе бы меня здесь не было, но это...

— Наконец-то я тебя нашел!

Ранд дернулся, как будто его шею захлестнула веревка. Эти слова, этот голос... на миг ему почудилось, что это Ба'алзамон. Но на шагнувших из-за деревьев двоих мужчинах, лица которых скрывались под капюшонами, не было плащей цвета запекшейся крови. Один плащ был темно-серым, другой — столь же темным, но зеленым, и ткань выглядела затхлой даже на свежем воздухе. И эти двое не были Исчезающими; легкий ветерок шевелил полы их плащей.

— Кто вы? — Стойка Лана была осторожной, рука его лежала на рукояти меча. — Как вы пришли сюда? Если вы ищете Зеленого Человека...

— Он провел нас. — Рука, указавшая на Мэта, была по-стариковски ссохшейся и едва походила на человеческую, ноготь на выставленном пальце отсутствовал, суставы пальцев напоминали узлы на веревке. Мэт, выпучив глаза, отступил на шаг. — Старая вещь, старый друг, старый враг. Но он не тот, кого мы ищем, — закончил мужчина в зеленом плаще. Второй, похоже лишенный дара речи, стоял истуканом.

Морейн выпрямилась во весь рост, не выше чем по плечо любому из мужчин здесь, но разом показавшаяся высокой, как холмы. Голос ее зазвенел, как колокол, когда она требовательно спросила:

— Кто вы?

Руки сдернули капюшоны, и Ранд вытаращил глаза. Старик оказался не просто старым; по сравнению с ним Кенн Буйе выглядел цветущим ребенком. Кожа на лице была пергаментом, покрытым мелкими, с волосок, трещинками, туго натянутым на череп, а затем затянутым еще крепче. На шершавом скальпе в самых неожиданных местах торчали метелки и пучки мелких волос. Уши напоминали высушенные ошметки древней кожи; запавшие глаза смотрели как из глубоких колодцев, пробитых в голове. Однако второй мужчина обликом был еще ужаснее. Голову и лицо полностью закрывала плотная черная кожа черепашьего панциря, но передняя часть этого щитка была отделана в виде безупречного лица, лица юноши, дико хохочущего, хохочущего как сумасшедший, навеки застывшего в смехе. Что же он прячет, если другой выставляет напоказ то, что видно всем? Потом даже мысли в голове у Ранда замерзли, разлетелись в льдистую пыль и унеслись прочь.

— Меня зовут Агинор, — сказал старик. — А его — Балтамел. Слова больше не сходят с его языка. Три тысячи лет заключения в узилище, а Колесо мелет очень мелко. — Взгляд запавших глаз скользнул к арке; Балтамел подался вперед, глаза на маске впились в белокаменный проем, словно ему хотелось идти прямо туда. — Так долго без... — тихо произнес Агинор. — Так долго.

— Свет защитит... — начал Лойал, голос его сорвался, и он сразу же умолк, когда на него взглянул Агинор.

— Отрекшиеся, — сказал Мэт хрипло, — заключены в Шайол Гул...

— Были заключены, — улыбнулся Агинор; его желтые зубы смахивали на клыки. — Некоторые из нас ныне не заключены. Печати слабеют, Айз Седай. Подобно Ишамаэлю, вновь мы идем по миру, вскоре появятся и все остальные. В своем плену я оказался слишком близок к этому миру, я и Балтамел, слишком близок к тому, что нас измельчит, перемелет Колесо, но скоро Великий Повелитель Тьмы освободится и даст нам новую плоть, и мир опять будет нашим. На сей раз у вас не будет Льюса Тэрина Убийцы Родичей. Повелитель Утра не спасет вас. Нам ведом теперь тот, кого мы ищем, и остальные из вас нам без надобности.

Меч Лана вылетел из ножен столь стремительно, что глаз Ранда не поспел за движением клинка. Однако Страж замешкался, взгляд заметался — к Морейн, к Найнив. Женщины стояли далеко друг от друга;