молоды? — В голосе Банта неожиданно проскользнула насмешливая нотка, но хозяин гостиницы, видно, ее не заметил.

— Да. Им и двадцати нет. Обещана награда — сотня крон золотом — за них обоих, — Холдвин помедлил, потом добавил: — Язык у них подвешен хорошо, у этих двух. Свет знает, что за сказки они рассказывают, дабы натравить людей друг на друга. И опасны к тому же, даже если таковыми и не выглядят. Злобные. Сама порочность. Если решишь, что ты их увидел, лучше держись подальше. Двое молодых парней, один с мечом, и оба оглядываются все время. Если это те, кто нужен, то мой... мой друг поймает их, как только обнаружит.

— Ты говоришь так, будто знаешь, как они выглядят.

— Когда увижу, я их узнаю, — самоуверенно заявил Холдвин. — Только не вздумай схватить их сам. Совсем не нужно, чтобы кого-нибудь поранили. Приди и расскажи мне, если заметишь их. Мой... друг разберется с ними. Сто крон за двоих, но ему нужны оба.

— Сотня крон за двоих, — задумчиво протянул Бант. — Сколько же стоит меч, раз он так хочет его вернуть?

Внезапно Холдвин, похоже, понял, что собеседник над ним насмехается.

— Не знаю, почему я с тобой разговариваю! — выпалил он. — Вижу, ты вбил себе в башку тот дурацкий замысел.

— Не такой уж дурацкий, — спокойно ответил Бант. — До того как я умру, может не подвернуться другого Лжедракона, — да ниспошли Свет такое! — и я слишком стар, чтобы глотать пыль, поднятую купцами, всю дорогу до Кэймлина. Дорога будет вся для меня, и завтра раненько, чистый, я буду в Кэймлине.

— Для тебя? — В голосе содержателя гостиницы слышалась угрожающе-злая дрожь. — Тебе никогда не рассказать, что ты встретишь в ночи, Алмен Бант. Всю дорогу один, во мраке. Даже если кто и услышит твой вопль, никто не откинет засов с двери, чтобы прийти на помощь. Не в эти дни, Бант. Даже твой ближайший сосед.

Ни один из аргументов Холдвина, казалось, не поколебал спокойствия старого фермера; он отвечал так же невозмутимо, как и прежде.

— Если гвардия Королевы не в состоянии оберегать порядок на дороге так близко от Кэймлина, значит, никто из нас не может чувствовать себя в безопасности, лежа в собственной постели. Если спросить меня, то гвардия могла бы сделать для спокойствия на дорогах, к примеру, одно — это заковать твоего приятеля в кандалы. Крадется в темноте, боится показаться на глаза. И даже не пробуй меня убеждать, что он не замышляет ничего нехорошего.

— Боится! — воскликнул Холдвин. — Старый ты дурак, если б ты знал... — Он вдруг прикусил язык и содрогнулся. — Не знаю, чего ради я теряю с тобой время. Убирайся? Хватит суетиться перед моим заведением.

Дверь гостиницы с грохотом захлопнулась за Холдвином.

Что-то ворча себе под нос, Бант ухватился за сиденье двуколки и поставил ногу на ступицу колеса.

Ранд медлил лишь мгновение. Когда он двинулся вперед, Мэт схватил друга за руку.

— Ты с ума сошел, Ранд? Он наверняка опознает нас.

— Ты охотнее здесь останешься? Когда где-то тут шастает Исчезающий? Далеко ли, по-твоему, мы уйдем пешком до того, как он нас найдет? — Ранд старался не думать о том, далеко ли они смогут уехать на двуколке, прежде чем их найдут. Он стряхнул руку Мэта и рысцой устремился вперед. На бегу Ранд тщательно запахнул полы плаща, чтобы меча не было видно, — достаточным предлогом для этого служили ветер и холод.

— Я нечаянно услышал, что вы собираетесь в Кэймлин, — сказал Ранд.

Бант вздрогнул, выхватывая из повозки окованный железом дорожный посох. Обветренное лицо его было в морщинах, половины зубов не хватало, но узловатые руки крепко и уверенно сжимали толстую палку. Чуть погодя фермер опустил дубину и оперся на нее.

— Значит, вы двое идете в Кэймлин. Поглядеть на Дракона, а?

Ранд не сообразил, что Мэт последовал за ним, хотя тот и держался позади, подальше от света, наблюдая за гостиницей и старым фермером, полный подозрений, как и всегда ночью.

— Лже-Дракона, — подчеркнуто уточнил Ранд.

Бант кивнул.

— Конечно. Конечно. — Он метнул косой взгляд на гостиницу, затем сунул свою дубину обратно под сиденье. — Ну если хотите прокатиться, залезайте. Я и так уже потерял зазря порядком времени. — Бант уже залезал в двуколку.

Ранд вскарабкался в задок повозки, когда фермер щелкнул вожжами. Мэт бегом нагнал тронувшуюся повозку, Ранд ухватил его за руки и втащил в двуколку.

При том темпе, что задал лошади Бант, деревня скоро исчезла в ночи. Ранд лежал спиной на голых досках, борясь с убаюкивающим скрипом колес. Мэт зевал во весь рот, прикрываясь кулаком, и настороженно разглядывал поля вокруг. Тьма тяжело давила на луга и фермы, в ней светились немногие окошки фермерских домов. Огоньки казались далекими и словно бы тщетно отбивающимися от надвинувшейся ночи. Крикнула сова — крик плакальщика на похоронах, — застонал, словно потерянные души в Тени, ветер.

Он может оказаться где угодно, подумал Ранд.

Видимо, Бант тоже испытывал в этой ночи гнетущее чувство, поскольку ни с того ни с сего заговорил:

— Вы когда-нибудь бывали раньше в Кэймлине? — Он рассыпался легким смешком. — Думаю, что нет. Ну, тогда подождите, пока не увидите. Прекраснейший город в мире! О, я наслышан об Иллиане, Эбу Дар, Тире и прочих, — всегда найдется глупец, который считает, что вещь больше или лучше от того, что она где-то там, за горизонтом, — но, на мой взгляд, Кэймлин — самый великолепный и величественный город. Прекраснее быть не может. Нет, не может! Вот если б еще Королева Моргейз, осияй ее Свет, избавилась от той ведьмы из Тар Валона...

Ранд лежал на спине, положив голову на импровизированную подушку из скатки одеяла, которую он пристроил поверх узла из плаща Тома, и наблюдал, как проплывает ночь, позволив словам фермера, словно воде, обтекать его. Звуки человеческого голоса не подпускали близко тьму, держа ее на почтительном расстоянии, и приглушали мрачные вздохи ветра. Юноша повернулся, посмотрел на темную спину Банта.

— Вы об Айз Седай?

— А о ком же еще? Сидит там во Дворце будто паук. Я добропорядочный подданный Королевы, — никто обратного не скажет, — но это совсем не хорошо. Я не из тех, кто утверждает, будто Элайда обрела чересчур много влияния на Королеву. Нет, я не из таковских. А что до дураков, кто заявляет, будто Элайда — настоящая Королева во всем, кроме титула... — Фермер громко сплюнул в ночь. — Вот им! Моргейз — не кукла на ниточках, чтоб плясать под дудку какой-то там тарвалонской ведьмы.

Еще одна Айз Седай. Если... когда Морейн доберется до Кэймлина, она вполне может нанести визит сестре Айз Седай. Если случилось самое худшее, эта Элайда может помочь Ранду и Мэту добраться до Тар Валона. Ранд обернулся к Мэту, и тот, словно бы его спросили вслух, покачал головой. Лица друга Ранд не видел, но понял, что на нем решительный отказ.

Бант продолжал без умолку болтать, лишь иногда хлопая вожжами лошадь, если та начинала идти помедленнее. Остальное время руки его лежали на коленях.

— Я добропорядочный подданный Королевы, как уже сказал, но порой даже дураки говорят нечто стоящее. Даже слепая свинья, случается, иногда натыкается на желудь. Должно быть, грядут перемены. Эта погода, непроросшее зерно, не дающие молока коровы, ягнята и телята, рождающиеся мертвыми, а бывает, и двухголовыми. Проклятые вороны даже падали не дожидаются, нападают на живых. Люди в ужасе. Им нужен кто-нибудь, кого можно обвинить во всем. Вдруг у людей на дверях появляется Клык Дракона. Крадущиеся в ночи твари. Подожженные амбары. Всякие чужаки крутятся окрест, вроде этого Холдвинова приятеля, людей пугают. Королева должна что-то сделать, пока не стало слишком поздно. Вам это понятно, правда?