В «столовой» нервно расхаживают из угла в угол мужчины, ожидающие результата женских переговоров. Здесь же и две монахини, которые по-прежнему сохраняют полный нейтралитет и не участвуют даже в разговорах. Наконец в столовой появляются женщины. Судя по выражению их лиц, переговоры с Пышкой не имели успеха.
Графиня
(возбужденно)
Бесчувственная, черствая девица!.. К страданиям глухая, как бревно!.. Три дня уж заключенье наше длится, А этой вертихвостке все равно!.. Мадам Ламадон
Она неприручаема, как кошка, Не слушает советов — хоть убей! Мадам Луазо
С ней говорят — она глядит в окошко И уличных считает голубей!.. Мадам Ламадон
Глупа-а!.. Глупа от пяток до макушки!.. Глупа, как от мотыги черенок!.. Мадам Луазо
(хихикает)
Откуда ж быть уму у потаскушки?.. Весь ум, как говорится, между ног!.. Корнюде
(не выдерживает)
Оставьте наконец ее в покое, Вас невозможно слушать без стыда!.. Как можно говорить о ней такое, Ведь это же… (Мужчинам.)
Вмешайтесь, господа!.. Г-н Луазо
(вздорно)
Подумаешь, какая незабудка — Рукой не тронь, словечком не задень!.. Г-н Ламадон
Она же рядовая проститутка, Ей говорят такое каждый день!.. Граф
(с презрением)
Велик ли труд — своих сограждан ради Лечь с мужиком — пусть он и не француз!. Г-н Луазо
(подхватывает)
Подумаешь, какой позор для бляди, Какое униженье и конфуз!.. Корнюде
(терпеливо)
