отворачиваться от нее. Он выглядел не совсем как далекий греческий бог, а скорее как потрясающе симпатичный и очень даже близкий смертный.

У Дженни перехватило дыхание.

Это было так похоже на него. Лорду Блейкли не понадобилось ни одного предложения вообще.

Однако он все же попытался.

Блейкли стоял, опустив взгляд и смущенно перебирая пальцами пуговицы своего фрака.

– Я… – начал он и стремительно выпалил заготовленную речь: – Я приношу глубочайшие извинения за свое поведение той ночью. Я вел себя неподобающе. Ваша пощечина – лишь малая доля того, что я заслужил.

Дженни ожидала все, что угодно, но не это. Она удивленно открыла рот.

– А с какой стати вы передо мной извиняетесь? Я полагала, мои чувства ниже вашего рассмотрения.

– Я извиняюсь перед вами не для того, чтобы уважить ваши чувства. – Эта ледяная сентенция более напоминала прежнего лорда Блейкли. – Я извиняюсь перед вами потому, что я, черт возьми, задолжал вам извинение. – Он кивнул, будто бы это все объясняло.

– Лорд Блейкли, – спросила Дженни, – а вы вообще представляете себе, как выглядит извинение?

Блейкли надменно поднял бровь.

– У меня есть некоторые представления об этой концепции, – заявил он своим самым холодным тоном. А потом испортил всю свою гордую и выверенную сентенцию, добавив: – Я спросил Уайта.

Дженни недоверчиво вытянула голову:

– Кого?

– Моего поверенного. – Он скрестил руки на груди, будто стремясь защитить себя от ее насмешки. – Я не жду ничего в ответ.

Однако его взгляд, прикованный к ее губам, свидетельствовал об обратном.

– Помимо всего прочего, я должен встретиться с Недом ровно в восемь, и я не могу задерживаться. Я просто хотел сказать вам это. – Он отвел глаза в сторону. – Теперь я должен…

Этот взгляд, подумала Дженни, ее погубит.

– У вас есть еще пять минут? – услышала она свой голос. – Я только что поставила чайник. – Дженни едва не прикусила язык. Чай – это обычно, буднично, смертно. Никому не пришло бы в голову пригласить маркиза Блейкли на чашку чая.

Он взглянул на нее с очевидной опаской. А потом, о чудо, кивнул.

Минуту спустя лорд Блейкли уже сидел за столом в ее маленькой комнате, а перед ним стояла глиняная чашка с чаем. Едва войдя в дом, он задумчиво обвел взглядом лишенную магического антуража переднюю, ветхий деревянный столик, освободившийся от тяжелых черных драпировок. Однако он не задал Дженни ни одного вопроса. И когда она провела его по узкому коридору на свою жилую половину, он даже не поморщил носа при виде тесноты ее более чем скромного жилища. Он уселся на расшатанный стул за стол, который служил Дженни обеденным. Лорд Блейкли тихо дожидался, пока она приготовит заварку. После того как Дженни разлила чай, он взял в руки чашку и принялся внимательно ее рассматривать. Ей казалось, что он мысленно подсчитывает каждую щербинку и неровность глиняной посудины.

– У меня нет сахара, чтобы предложить вам, – наконец нарушила она тишину.

– Сахар. – Ноздри лорда Блейкли расширились. – Мне не нужен сахар, – отметил он презрительным голосом.

Примерно с таким отвращением на лице, подумала Дженни, кровавый пират произносит: «Мне не нужны пленники».

Лорд Блейкли действительно не брал пленников. Вместо последних он сделал осторожный глоток чая.

– Уайт, – произнес он довольно сухо, – сказал, что приносимые женщине извинения должны, как минимум, сопровождаться цветами. Он также предупредил меня, что вы можете спросить, за что я прошу прощения, и что у меня не будет хорошего ответа на этот вопрос. – Он быстро взглянул на нее и опять принялся за изучение глиняной чашки. – Уайт очень компетентен. Мне странно обнаружить, что он бывает не во всем прав.

– Так вы говорили с Уайтом?

Он сделал еще глоток.

– Да. Я говорил с Уайтом. Мы имели достаточно продолжительную беседу. – Он снова окинул Дженни взглядом.

– И вам это понравилось?

– Мне… гм. – Он заглянул в чашку и помешал ложкой жидкость. – Думаю, да. Возможно. Да. – Чудо повторилось, и другая улыбка появилась у него на губах.

– Три, – произнесла довольная Дженни.

– Три? – Он так резко поставил чашку, что часть чая выплеснулась на стол. – Три чего?

– Три очка.

Он изумленно покачал головой:

– Очки? Что за очки?

– Каждый раз, когда вы улыбаетесь, я получаю очко, – объяснила она. – Я решила, что смогу присудить себе пять, если заставлю вас рассмеяться.

Лорд Блейкли сделал такое выражение лица, словно собирался сказать нечто презрительное и грубое. Он выглядел оскорбленным. Однако маркиз прикусил губу и сделал паузу, будто считая про себя. То, что в конце концов вырвалось из его уст, было:

– А как я могу получить очки?

Дженни едва смогла удержать удивленный возглас. Он вовсе не пытался осадить или унизить ее презрительным замечанием. Может, это чай произвел столь кардинальные изменения в его сознании. Ей следовало бы сделать заметку об этом сорте: дешевый черный чай (китайский), помогает приручать надменных лордов. Однако это его временное помутнение вовсе не означало дополнительных преимуществ в ее глазах. Она поджала губы и склонила голову набок.

– А вы не можете их получить.

– Почему?

– Вам нравятся цифры. Мне нужны очки. Много очков. Это всего лишь защита, понимаете?

Он окинул ее пристальным взглядом.

– Если вы собираете очки, я должен получить что-то взамен. Иначе обмен будет неадекватным.

Дженни пожала плечами:

– Даже не знаю. Я не люблю цифры, так что вам не удастся получить очки.

Он задумчиво постучал пальцами по столу. Жидкость в его чашке заколыхалась.

– Звучит абсурдно с точки зрения формальной логики, но Уайт предупреждал меня об этом. – Он вздохнул. – А что вы любите?

– Я думала, вас это не волнует. – Горькие слова сорвались с ее языка, прежде чем она смогла вернуть их обратно.

– Ах, – голос лорда Блейкли снова облекся в сталь, словно холодный нож, приставленный к горлу Дженни. – Мадам Эсмеральда – Мэг – как бы вас там ни звали… – Он запнулся и вытянул руки перед собой на столе. – Я должен признаться вам, – произнес он холодным, металлическим голосом. – Меня это уже не удивляет, но каждый раз, когда меня действительно что-то заботит, получается так, что я говорю грубость в ответ. Так, будто хочу разрушить любую эмоциональную связь с близкими мне людьми.

Этот его ровный, безжизненный голос потряс ее. Дженни уже столько раз слышала его. Она начинала учиться не доверять ему. Его глаза сверкнули, и он уткнулся взглядом в стену позади нее. Да он совсем не бесстрастный человек, внезапно осознала Дженни. Просто ему очень, очень неудобно показывать свои эмоции.

– Меня – волнует, – сказал он ровным, спокойным голосом. – И я стараюсь перестать реагировать таким образом. Я сказал, что мне жаль. Это действительно так.