Конечно, есть простой выход из создавшегося положения. Что мне мешает притвориться, будто я видеть ее не видела? Стереть эту встречу из памяти. И что она сможет сделать?

Но все же… Я не могу заставить себя пойти на это. Никогда прежде не думала, что Элинор может быть настолько уязвимой, какой сегодня предстала передо мной. Пока она напряженно ожидала моего ответа, я видела перед собой не Элинор – Снежную королеву, а лишь одинокую пожилую женщину с кожей как старая бумага.

А после того, как я выговорила: «Хорошо, я спрошу у Люка», она тут же обратилась в Снежную королеву и процедила, что «Облик» сильно уступает магазинам Манхэттена, что англичане ничего не понимают в обслуживании, что в моем кабинете весь ковер в пятнах.

И все же она тронула меня за живое. Я не могу проигнорировать ее просьбу. Пусть она первейшая гадина и Снежная королева, но она все же бабушка Минни. Минни – ее плоть и кровь, если, конечно, у Элинор есть плоть и кровь.

Да и возможно, Люк уже смягчился. Нужно очень осторожно затронуть этот вопрос. Очень, очень осторожно помахать оливковой ветвью в воздухе. И посмотреть, что произойдет.

Так что этим вечером я терпеливо дожидаюсь, когда Люк вернется с работы, поцелует Минни на сон грядущий, выпьет виски и переоденется, и только тогда приступаю к делу.

– Люк… что касается твоей матери, – неуверенно начинаю я.

– я тоже сегодня думал об Аннабел. – Лицо Люка светлеет. – Отец прислал мне по электронной почте некоторые ее старые фотографии. Я тебе покажу.

О, прекрасное начало, Бекки. Следовало уточнить, какая его мать имеется в виду. Раз он решил, что я вспомнила Аннабел, то каким образом осторожно перевести разговор на Элинор?

– Я думала о… хм… семейных связях, – меняю я тактику. – И семейных особенностях, – добавляю с неожиданным вдохновением. – Как тебе кажется, на кого больше всех похожа Минни? Она актриса в мою маму, у нее твои глаза… вероятно, она унаследовала от всех понемножку. Даже… – Я колеблюсь, сердце вот-вот выскочит из груди. – Даже от Элинор.

– Искренне надеюсь, что это не так, – резко говорит Люк.

Понятно. Похоже, не смягчился.

– Но она, как ни крути, ее бабушка. И в Минни неизбежно есть что-то от нее.

– Извини, не замечаю, – обрывает меня Люк. – Только воспитание имеет значение. Я всегда оставался сыном Аннабел и никогда – этой женщины.

Черт. Этой женщины. Дело обстоит гораздо хуже, чем я думала.

– Верно, – бормочу я.

Выхода нет. Нельзя же просто спросить: «Как насчет того, чтобы Элинор пришла повидаться с Минни?» Не сейчас. Нужно выждать подходящий момент.

– Удачно прошел остаток дня? – перескакиваю я на другую тему.

– Неплохо. А ты? Нормально добралась?

– Да, все в порядке, – невинно отвечаю я. – Взяла такси. Спасибо, что спросил.

– Странное место для клиники пластической хирургии, – добавляет он. – Ведь это район финансистов.

Я допускаю ошибку и встречаюсь с ним взглядом. Так и знала, что он меня раскусил. В его глазах ехидство.

Остается только вести себя как можно нахальней.

– Ты что! Это наиболее подходящий район для клиники. Достаточно посмотреть на осунувшихся, измученных служащих Сити, шастающих вокруг. Я недавно прочла в журнале, что работники Сити стареют раньше, чем в любом другом секторе экономики, где-то на двадцать процентов.

Разумеется, это выдумки, но Люку откуда знать? И держу пари, что так все и обстоит.

– Кстати, – добавляю я, – в той же статье говорится, что люди, которых холят и лелеют на работе, старятся медленнее. И работают они лучше.

– Не сомневаюсь. – Люк уже уткнулся в свой смартфон.

– Там также говорится, что начальникам стоит дарить своим подчиненным на дни рождения подписанные открытки, – гну я свою линию. – Разве это не интересно? Ты даришь такие открытки сотрудникам «Брендон Комьюникейшнс»?

– Ага. – Люк едва кивает.

Какая выдержка. Я готова закричать: «Нет, ты этого не делаешь! Они так и лежат кипой в твоем офисе, неподписанные!»

– Это хорошо, – невозмутимо продолжаю я. – Потому что очевидно: человек счастлив, когда видит, что открытку подписал сам начальник, а не его секретарша. Эндорфины у него увеличиваются на пятнадцать процентов.

Люк отрывается от телефона. Есть!

– Бекки, ты читаешь столько чуши.

– Это не чушь, а исследование, – с достоинством отвечаю я. – Думала, тебе интересно узнать, что такая мелочь, как простая открытка, способна сотворить чудеса. Ведь начальство, как правило, забывает о них. Но это не твой случай.

Ха. Получите, мистер Сама Деловитость.

– Удивительно, – бормочет Люк. Потом берет с тумбочки блокнот и что-то быстро черкает в нем.

Притворяюсь, будто ничего не заметила, но про себя удовлетворенно улыбаюсь.

Ладно, с разговорами мы покончили. И у меня нет желания возвращаться к теме ботокса. Изображаю зевок и опускаю голову на подушку. Но стоит мне закрыть глаза, как перед глазами встает Элинор. Я чувствую себя виноватой перед ней, это странное и необычное чувство. Ладно, подумаю об этом завтра.