разжигать войну, — закончил он.

Чьи-то голоса и негромкий перестук копыт прервали их разговор — оба разом обернулись и посмотрели в сторону тропинки. Поверх низкого кустарника они увидели двух всадников, которые ехали галопом.

Солнце, просвечивающее сквозь резную листву, отразилось в золоте волос наездницы, на ее темно- желтом пиджаке. Рядом с ней ехал белокурый молодой человек, очень ловко державшийся в седле. До Лиз и Роджера донесся смех, легкая веселая болтовня. Через мгновение всадники пропали из вида.

Лиз засунула дрожащие руки поглубже в карманы юбки, чтобы не выдать себя. Ей страшно было взглянуть на Роджера, она боялась увидеть в выражении его лица подтверждение своих мыслей. Если бы он сейчас заговорил, если бы сказал хоть слово, она бы не выдержала и закричала.

— А вот и Антея, — спокойно произнес Роджер.

Лиз осталась стоять на месте, дрожа всем телом. Ей было плохо от вкуса предательства. Потому что даже Роджер не догадывался, как ужасно было для нее увидеть Джеффа и Сабрину вместе, на верховой прогулке. Она поняла, что вчера, когда Джефф придумывал оправдания, чтобы отложить их свидание, он солгал.

Роджер даже удивился тому, как сильно его затронула эта сцена. Он посмотрел на Лиз и поспешно отвернулся. Ее глаза потемнели от горя, и густые черные ресницы скрыли от него ее взгляд.

Он непременно сказал бы что-нибудь нравоучительное при виде Джеффа и Сабрины, скачущих бок о бок. Но Лиз казалась сейчас такой беззащитной и уязвимой, что у него не хватило на это сил.

Он излил свою ярость в безмолвном проклятии в адрес Джеффа.

«Чертов подонок», — думал Роджер, пробираясь через кустарник навстречу Антее.

Антея вытирала перепачканное, залитое слезами лицо дочери.

— Ты не представляешь, что тут случилось! Тим хотел залезть на дерево. Он упал прямо на Сьюзан и нечаянно столкнул ее в кусты ежевики. — Она покачала головой, глядя на обоих детей. — Больше никаких трюков Тарзана. — Она оглянулась: — А где же Лиз? А, вот она.

Лиз выглядела абсолютно спокойной, только бледность выдавала ее.

— А я споткнулась о корень. Смотрите! — И она продемонстрировала детям свой порванный чулок. Только Роджер почувствовал, как дрогнул у нее голос. — Сью, Тим, мы с вами все сегодня пострадавшие.

Роджера вдруг охватило странное желание защитить и утешить ее. Он видел, как трудно ей говорить, и изо всех сил старался отвлечь от нее внимание Антеи и детей.

Когда они вернулись домой, Антея пошла укладывать Тима и Сьюзан спать.

— Я помою посуду, — вызвалась Лиз.

— Давайте я вам помогу, — предложил Роджер и начал довольно неуклюже убирать со стола чашки и тарелки.

— Нет, не надо, — безжизненным голосом сказала Лиз, и все его благие намерения пошли прахом. Он медленно, с трудом, произнес:

— Не надо так расстраиваться.

Лиз продолжала вытирать полотенцем чайную чашку, которую держала в руках.

— Не понимаю, о чем вы.

— Я тоже заметил Джеффа с Сабриной там, в лесу. — Роджер совершенно не собирался выгораживать Джеффа, но, увидев застывшее, осунувшееся лицо Лиз, он добавил: — Если мужчина поехал с девушкой на прогулку, это еще не означает, что у них какие-то серьезные отношения. Так что не грустите напрасно!

И тут Лиз впервые посмотрела ему прямо в глаза, но так, словно ей трудно было сосредоточить на нем свой взгляд.

— Прошу вас, не продолжайте… Вы просто не понимаете… дело не в этом… не только в этом. Я не могу всего объяснить… — Тут ее голос подозрительно задрожал, и она замолчала. Она даже самой себе не могла объяснить поведение Джеффа. Оказывается, ему ничего не стоит ей солгать. Придумать, что какой- то человек приедет покупать у него лошадь, и преспокойно отправиться на прогулку с Сабриной. Отменить их свидание, которое было назначено еще неделю назад и которого она так ждала. Лиз чувствовала, что сердце ее буквально разрывается на части.

Мог бы и правду сказать, она бы не умерла. Если он предпочитает ей Сабрину — что ж, это его дело. Но зачем же лгать?

Роджер взял чашку из ее вялой, безжизненной руки.

— Вы сейчас рисунок с чашки сотрете, так вы ее тщательно трете.

Он снова поразился тому, что у нее такие маленькие, изящные руки. Он, конечно, понимал, что Лиз — очень симпатичная барышня. Чистая до прозрачности кожа, пушистые золотисто-медовые волосы, пропорциональная фигура. И в сердце его вскипело знакомое чувство досады, что такая хрупкая девушка занимается работой, где ее изящество и нежность — скорее препятствие, нежели, достоинство.

Он недовольно сказал:

— Послушайте, Лиз… у вас будет еще уйма кавалеров. Зачем надо было выбирать такого, как Ридхэм? Вы просто зря тратите на него время.

— О, ради бога, не лезьте не в свое дело! — вспыхнула Лиз. — Вы… вы такой заскорузлый догматик, вы всех хотите поучать. Вы считаете, что можете всем приказывать — кому в кого влюбляться, кому кого не любить, как будто люди — послушные куклы у вас в руках. Вы сами не имеете ни малейшего представления о любви. Неудивительно… неудивительно…

Она смутилась и замолчала, услышав стук во входную дверь. Роджер резко развернулся и пошел открывать. Лиз осталась стоять около раковины, глядя на свои дрожащие руки. Она понимала, что только случайный гость помешал ей сказать: «Неудивительно, что Антея вышла замуж за другого!»

Она и сама была поражена этой неожиданной вспышкой гнева. Поразмыслив немного, Лиз решила больше ничего не отвечать Роджеру, что бы он ни стал ей говорить.

— Добрый вечер, доктор Брукс, — услышала она в коридоре голос Роджера. — Да, миссис Бартон сейчас наверху, укладывает детей. Я скажу ей, что вы пришли.

Лиз убрала в шкаф последнюю чистую тарелку, и тут на кухню вернулся Роджер.

— Мне пора уходить, — сдержанно проговорила она. — Я не успеваю на автобус.

— Можете не беспокоиться. Я тоже уезжаю через несколько минут, так что вам лучше поехать со мной.

Лиз нахмурилась, но потом равнодушно пожала плечами:

— Как хотите.

В гостиную вошла Антея, за ней следом шел доктор Брукс, высокий человек в роговых очках, с темными волосами, слегка седеющими на висках. Он, видимо, решил проведать Тима, которого лечил от коклюша, но визит этот был скорее дружеским, чем врачебным. Казалось, Антея обрадовалась его приходу.

Наконец Лиз с Роджером распрощались с Антеей и доктором Бруксом и оставили их вдвоем — они стояли и разговаривали на кирпичной дорожке за домом.

По дороге в Истминстер Роджер молча курил трубку. На этот раз он твердо решил не извиняться перед Лиз, однако ему хотелось развеять возникшее между ними напряжение. Он не понимал, что с ним такое. В конце концов, если девчонка сама ставит себя в дурацкое положение из-за какого-то никчемного лодыря, то ему какое до этого дело? Сам-то он скоро отсюда уедет. И он вдруг воскликнул:

— А вы знаете — я ведь здесь уже месяц! Как быстро время бежит. Пора бы мне уже подумать о возвращении в Кению.

Лиз даже не посмотрела в его сторону.

— Вот как? А когда вы едете?