пункт и ее любимое заведение, потому что по какой-то причине, которую она и сама не могла бы объяснить, ей хотелось, чтобы город, который она так любит, засверкал в глазах Лоренса.

Ресторан «У Бухты» располагался у самой воды, под открытым небом, так что можно было смотреть на море и наслаждаться роскошным соленым воздухом. На деревянном настиле стояли столики, накрытые льняными скатертями в темно-синюю и белую клетку. На каждом столике рядом с толстыми светло-синими свечами красовались стаканы с желтыми и белыми маргаритками. Ресторан был уютным и по-деревенски непритязательным, но по мере того, как солнце опускалось все ниже, окрашивая горизонт в бледно- лиловые, розовые и серовато-голубые тона, он становился все более романтичным.

— Здесь прекрасно готовят дары моря, — сказала она, положив серебряные приборы на пустую тарелку и отметив про себя, что и Лоренс съел все до последнего кусочка.

На его губах обозначилась насмешливая улыбка, и одна бровь поползла вверх.

— Прекрасные дары моря в Нью-Джерси?

Какая редкость! Милая Берти, как вам удалось разыскать это заведение?

Алберта фыркнула.

— Ладно, вы правы. Я сморозила глупость. Просто, я отдаю себе отчет в том, что вы не бывали здесь с двенадцатилетнего возраста и смотрите на все по-новому. В том, что касается Бухты Радости, я, видимо, веду себя как слишком озабоченная мать, которой хочется, чтобы все вокруг считали прекрасным ее ребенка.

Лоренс наклонил голову в знак признательности — Не волнуйтесь, Берти. Уверяю вас, что ваш ребенок действительно прекрасен. Когда я был здесь в последний раз, я был слишком юн, чтобы понять это, но теперь понимаю, почему люди стремятся проводить лето в Нью-Джерси.

— А иногда и зиму, — добавила она. Лоренс присмотрелся к выражению ее лица.

— И каково здесь зимой?

— Моя бабушка, — усмехнулась Алберта, — любила повторять, что зимой здесь даже на женской груди вырастают густые курчавые волосы.

— В самом деле? Так холодно? — Лоренс усмехнулся, и на этот раз обе брови полезли на лоб.

— Аж жуть, — подтвердила она. — Довольно много людей, которых я знала в юности, уехали отсюда. Предпочли места, где зима потеплее.

— Но только не вы?

— Я люблю свой город. — Она гордо выпятила подбородок и произнесла эту фразу слишком громко, как бы защищаясь, и Лоренс внимательно посмотрел на нее.

Алберту охватило непонятное ощущение вины. В конце концов, человек приехал сюда всего на несколько недель. Приехал, чтобы сделать доброе дело, и ни в коей мере не отвечал за тех мужчин, которые покинули Бухту Радости и оставили ее саму. Или за ее мужа, который хотел оставить ее.

— Извините, — тихо сказала она.

— За что? За любовь к родному городу? Не извиняйтесь. Я могу не понимать такой глубокой привязанности к какому-либо месту или человеку, но никогда бы не стал критиковать за это.

— Вы же испытываете привязанность к Монтегю.

— Когда человек спасает тебя, ты испытываешь к нему благодарность.

Его слова прозвучали так обыденно, словно он не питал никаких чувств к человеку, который когда-то помог ему. Интересно, почему так получается, подумала Алберта. Ведь ясно же, если судить по его напряженному взгляду и хотя бы по тому факту, что он специально приехал сюда, чтобы выполнить задуманное, что его заботит этот вопрос. Она предположила, что смерть Монтегю все еще вызывает в нем боль и досаду. Не так давно он умер, и Алберта вспомнила свой собственный гнев, когда умерли ее родители. Как они могли оставить ее?!

Не колеблясь ни секунды, хоть и сознавая, как опасно прикасаться к нему, Алберта протянула руку и накрыла ею его большую руку, лежавшую на столе.

— Вы любили его, — бесхитростно сказала она.

Лоренс внимательно посмотрел на нее.

— Я не очень склонен к сильным чувствам, Берти.

Она могла бы поклясться, что его слова призваны послужить предостережением. Ей следует принять их во внимание. Стало понятно и другое: Монтегю Ричардсон имел для Лоренса особое значение. Иначе он не стал бы тратить на него столько времени и сил в ущерб собственному бизнесу.

— Монтегю помог вам, — настаивала Алберта на своем, — и как только вы примите решение, люди захотят познакомиться с вами поближе. Выразить вам свою благодарность, — добавила она, воспользовавшись его собственными словами. Она всячески избегала упоминать какие-либо подробности его решения. Хоть они и сидели в одиночестве, всегда кто-то мог появиться поблизости. Алберта понимала, что разглашение планов Лоренса осложнит все дело.

Лоренс весь напрягся при ее прикосновении. Пристально глядя в ее глаза, он медленно покачал головой.

— Вот этого я как раз и не хочу. Я поступаю так ради одного — отдать дань уважения Монтегю. Только не подумайте, что я похож на него.

Монтегю стоял у начала начал и заслуживает самого большого уважения. Я вернусь к своим делам и поездкам, как только завершу здесь все намеченное. Все необходимые распоряжения можно будет сделать по междугородному телефону.

В его глазах читалось: не подбирайся ко мне слишком близко. Алберта покраснела бы, если бы ее не занимал другой вопрос: почему такой человек, как Лоренс, который постоянно путешествует и все время знакомится с новыми людьми, так одинок. Ей известно о нем так мало — только то, что когда-то он был ребенком, с которым дурно обращалась собственная мать.

Алберта хотела закрыть глаза на эту мысль, думать только о том, как сберечь растущую в ней жизнь.

— Ну и ну! Привет, Лоренс! Я все думал, когда наконец встречу тебя. — Голос прозвучал за спиной Лоренса, и Алберта, подняв глаза, увидела лицо мужчины, который походил на золотистого ангела. Однако его улыбка была слишком самодовольной, чтобы ее можно было назвать ангельской.

Лоренс даже не обернулся и холодно процедил:

— Привет, Ансельм. Что привело тебя сюда?

Мужчина рассмеялся и, шагнув ближе, улыбнулся Алберте.

— Зачем спрашиваешь? Даже скучно становится. Если хочешь знать, я здесь с Сайресом Брауном — клиентом, которого я обхаживаю и с которым успел подружиться. Когда-то он чуть не стал твоим клиентом, насколько я знаю.

— Это любопытно, Ане.

Ансельм снова рассмеялся.

— Мне все еще не удается вывести тебя из себя, а, Ларри? Я всегда подозревал, что под своей шкурой, которую женщины находят столь привлекательной, ты сплошной камень. Или лед.

Лоренс пристально смотрел на него, даже не мигая. Ансельм пожал плечами и продолжил:

— Ладно, поговорим о деле. Я наслышан о том, что здесь скоро соберутся восхитительно богатые люди, и не мог не подумать о прекрасных возможностях, которые открываются для бизнеса. Подумать только: все эти члены элиты прибудут в прекрасном настроении, с намерением отдохнуть и с готовностью тратить деньги.

К тому же Сайрес желает присутствовать на твоей вечеринке. Он убежден, что здесь соберутся все, кто хоть что-нибудь представляет из себя. Ты-то знаешь Сайреса. Он жаждет быть на виду. Нуждается в благоприятном для него освещении в печати. Поэтому мы и прилетели — познакомиться с потенциальными клиентами и подзаработать немного в предстоящие недели. Свое пребывание здесь я использую для посещения прибрежных городков, разузнаю, какие местные товары могут заинтересовать других моих клиентов. Завершим наше пребывание твоим кутежом в честь Монтегю. Насколько я понимаю, особого приглашения для этого не требуется, JT- Ансельм проговорил весь свой монолог с фальшивой улыбкой.

— Празднование будет публичным, Ане. Можешь сказать Сайресу, что я не прикажу выгнать его, если тебя интересует именно это.

— Чудесно. Иное отношение повредило бы моему бизнесу, сам знаешь.