Лебедь черная окаменела,Не глядит, не молвит, не внимает,Песня новая уста замкнула,Лишь воронкою со дна вскипает.По кремню ударь, ударь, сударик!Ты по печени ударь, по сердцу!То-то искры, полымя, безумье!Грозная вспорхнула голубица,Табуны забыла кобылица,Разметала гриву на просторе,Засинело греческое море.Черное вихрит богомоленье,Стародавнее воскресло пенье,Перекинулся пожар по крышам.Что увидим, друга, что услышим?Дикий зной сухой гитаны,В кастаньетах треск цикады,Бахрома ресниц и шали,Роза алая в зубах!Ничего, что юбки рваны,Много ли цыганке надо?Бубны враз заворковали,Словно горлица в горах!.. Вспомнила?.. О — лэ!! Вздрогнула?.. О — лэ!! Подземная память, как нож, В дымную дыню дней!И когда на оживленный дансинг,Где-нибудь в Берлине или Вене,Вы войдете в скромном туалете,Праздные зеваки и виверыДевушку кремневую увидятИ смутятся плоскодонным сердцем.Отчего так чуждо и знакомоЭто пламя, скрытое под спудом,Эта дикая, глухая воля,Эти волны черного раденья?На глазах как будто ночи ставни,На устах замок висит заветный,А коснитесь — передернет тело,Словно мокрою рукой взялся за провод,И твердят посупленные бровиО древнейшей, небывалой нови.
Сколько лет тебе, скажи, Психея?Псюхэ милая, зачем считать?Все равно ты будешь, молодея,В золотые рощи прилетать.В этих рощах воздух не прозрачный,Испарений и туманов полн,И заливы спят под тучей мрачнойВ неподвижности тяжелых волн.Там пустые, темные квартиры,Где мерцает беловатый пол,Или ночи северной Пальмиры,Иль невиданный, пустынный мол.У заборов девочки-подружкиОжидают, выстроившись в ряд,Или смотрят, позабыв игрушки,На чужой и недоступный сад.Там играют в сумерках Шопена.Тот, кого зовут, еще в мечтах,Но соперничество и изменаУж видны в приподнятых глазах.Там по царским дням в парадной ложеВосседает Смольный институт,А со сцены, на туман похожи,Лебеди волшебные плывут.