яснее,крупнее,круглее, —лицо.Эти глаза в преувеличенном гриме,опущенный рот,сломаны брови,ноздря дрожит…Проснись, сомнамбула!Какая судорога исказилачерты сладчайшие?Яд, падение, пытка, страх?..Веки лоснятся в центре дико…Где лавровый венец?Почему как мантия саван?Д-а-а!! родная, родная!Твой сын не отравлен,не пал, не страшится, —восторг пророчества дан ему:неспокойно лицо пророка,и в слепящей новизне старо.Пожалуй, за печать порокаты примешь его тавро.Мужи — спокойны и смелы —братства, работа, бой! —но нужно, чтобы в крепкое телопламя вдувал другой.Дуйте, дуйте, братья!Ничего, что кривится бровь…Сквозь дым, огонь и проклятьеливнем хлынет любовь.Нерожденный еще, воскресни!Мы ждем и дождемся его…Родина, дружба и песни —выше нет ничего!
Зеркальным золотом вращаясьв пересечении лучей, (Лицо, лицо, лицо!..)стоит за царскими вратаминевыносимый и ничей!В осиной талии Сиамаискривленно качнулся Крит (Лицо, лицо, лицо!..)В сети сферических сиянийнеугасаемо горит.Если закрыть лицо покрывалом плотным,прожжется шитье тем же ликом.Заточить в горницу без дверей и окон,с вращающимся потолком и черным ладаном,в тайную и страшную молельню, —вылезет лицо наружу плесенью,обугленным и священным знаком.Со дна моря подымется невиданной водорослью,из могилы прорастет анемонами,лиловым, томным огнемзамреет с бездонных болот… Турин, Турин, блаженный город, в куске полотна химическое богословье хранящий, радуйся ныне и присно!Ту́рманом голубь: «Турин!» — кричит,Потоком По-река посреди кипит,Солдатская стоянка окаменела навек,Я — город и стены, жив человек!Из ризницы тесной хитон несу,Самого Господа Господом спасу! Не потопишь, не зароешь, не запрешь, не сожжешь, не вырубишь, не вымолишь своего лица, бедный царек, как сам изрек!
