— Не хочешь присоединиться?

Он говорит:

— Ну, я хочу, но только закуска…

— Да не, какая закуска!

— Ну, хотя бы стакан…

— Как стакан? Да вот, из горлышка!

— Нет, из горлышка я не могу.

Они ищут стакан. В одном автомате для газировки (если кто помнит, такие были) нет стаканов, в другом… А тут [рядом] пьяный падает в лужу и рычит: «У-у-у.». Говорят: «Видишь, наши уже гуляют, а мы с интеллигентом всё стакан ищем!»

Так вот, «наши уже гуляют». Они говорят о том, что рухнула новая Берлинская стена. Они говорят о том, что произошедшее есть событие ничуть не меньшее по значению, нежели то, после которого Советский Союз подписал «Компьенский мир», то есть полностью капитулировал… А мы «с интеллигентом всё стакан ищем»: «Докажите, докажите, что все эти структуры, которые сейчас пришли к власти в Египте (или приходят к власти), — это какие-то злые силы, а не силы добрые!»

Ну, «злые», «добрые» — это понятия относительные, и я не хочу ими оперировать вообще. Я никогда не буду демонизировать ни одно, даже самое радикальное, движение. Люди борются за свои идеалы… Важно, за какие, и как эти идеалы соотносятся с нашими. Я против другого всегда выступал и буду выступать — против того, чтобы, когда ты видишь, как человек атакует твоего врага, сразу начинать радоваться и кричать: «Ура, ура! Это значит, что этот человек наш друг!» Этот человек может быть ещё более беспощадным твоим врагом, чем тот, кого он атакует. С врагом с этим он может о чём-то договариваться. И так далее…

Джордж Сорос сказал, что его цель — поддержать «Братьев-мусульман». Теперь по всему миру началась кампания, при которой нужно рассказать, что «Братья-мусульмане» — организация социальной благотворительности… Это очень смешно! И, главное, это оскорбительно для самих «Братьев- мусульман».

Все помнят такого великого революционера, принадлежащего к этой организации, Сейида Кутба, если я правильно по транскрипции произношу его имя. Сейид Кутб — это мученик данного движения. Его называли: «Че Гевара» или «Ленин исламизма». Его надо назвать филантропом? А в чём состояла его филантропия? Мы все помним, как «Братья-мусульмане» убивали — и как их убивали, как они мученически терпели репрессии со стороны власти. За что, за социальную филантропию?

Да, конечно, одним из элементов их политической линии, одним из элементов их политической стратегии является ещё и социальная филантропия, создание неких структур, помогающих бедным, потому что в среду бедных гораздо легче проникать с помощью создания этих структур. И потому, что вообще такое тотальное проникновение — есть основа философии «Братьев-мусульман». Но это вовсе не значит, что «Братья-мусульмане» являются филантропической структурой. «Братья-мусульмане» являются структурой по захвату власти и установлению определённого мирового порядка, что написано во всех их документах, и никто не отменил ни создания мирового Халифата, ни очищения от ересей и наслоений светскости, а также от всякого такого «порочного» национализма, «порочного» умеренного исламского существования. Всё это названо самым оскорбительным словом «джахилия» (это [означает] кощунство, обрушение в язычество; оно, может, даже хуже, чем какое-нибудь христианство твоего смертельного врага).

Никто не отменил Халифата. Значит, никто не отменил принципа, по которому Халифат должен находиться на той территории, где когда-то был ислам (а, между прочим, у нас [в России] эта территория достаточно обширна). Никто всего этого не отменил. И не надо вешать людям «лапшу на уши», не надо превращать радикальное, насыщенное политической энергией, насыщенное метафизической энергией, энергией конечных стремлений, по которым весь мир в конечном итоге должен начать жить «праведно», то есть исламской жизнью, — вот это движение превращать в общество по благотворительности. Это стыдно, нехорошо, неправильно… Вот одна сторона вопроса.

Сегодня американцы называют уже и «Братьев-мусульман» хорошей организацией. Добрые такие «Братья-мусульмане»! А перед этим, если вы помните, они талибов начали тоже делить на добрых и недобрых, хороших и плохих. Хорошие — это те, которые им нужны. Плохие — это те, кого надо наказать. Пройдёт время — окажется, что в списке наказуемых будет только бен Ладен. Или бен Ладен и Завахири. Или ещё два-три человека. Все остальные окажутся хорошими. Они будут ещё более свирепыми, чем бен Ладен, и ещё более насыщенными всё той же энергией, которая движет по историческому пути бен Ладена (или контристорическому, если точнее сказать). Но они будут названы «хорошими». Отмытые… Войска уйдут из Афганистана, а волна талибов двинется в Среднюю Азию и оттуда к нам. Я иногда просто вижу, как Кавказ, как шлюз, ломается — и оттуда вся эта энергия движется на нашу территорию. Потому что в окончательном виде, если мы не можем ничего противопоставить:

а) модерну, развивающемуся сейчас на Большом Дальнем Востоке (проекту #1),

б) постмодерну, развивающемуся на Большом Западе (проекту #2)

и

в) контрмодерну, развивающемуся на Большом Юге, который только сейчас и сооружают (проекту #3),

если мы окажемся просто перед выбором этих трёх альтернатив, то смерть России неизбежна. У России нет стратегического пути в рамках этих трёх альтернатив. Потому что, как я уже говорил, она никогда не сможет войти в Большой Дальний Восток, ибо просто нет такого количества столь энергичных, столь жаждущих небольшого роста процветания, столь готовых дисциплинированно работать за столь малую заработную плату рабочих, и нет ещё многого другого. Нет этой человеческой массы, которая есть там. Нет определённых этических и даже религиозных установок. Туда не войти, туда входить поздно.

Войти же в Большой Запад, о чём все мечтают (начиная с наших политических руководителей и кончая частью рядовых граждан, которые волокутся за этой утопией на протяжении последних 20-ти лет), просто невозможно. Нам нет места в этом «сервисном центре». Мы не существуем в том его очаге, который занимается высокими технологиями. Мы не существуем в том его очаге, который занимается мировыми финансовыми услугами. Мы не существуем в том его очаге, который занимается сервисом. Кроме того, сам этот центр, в его европейской части, скоро тоже будет атакован Большим Югом.

Наверное, вы обратили внимание, как один за другим трое руководителей главных европейских государств — Германии, Франции и Великобритании — заявили, что мультикультурализм это утопия. И что если они будут дальше двигаться в рамках этой утопии, то всё это приведёт к очень плохим вещам. О чём они в этот момент говорили? Что такое этот самый мультикультурализм, который даже выговорить-то русскому языку трудно? Все считают, что это такое братство народов. Отнюдь!

Братство народов всегда существовало вокруг какого-то ядра, оно складывалось вокруг какого-то центра, вокруг какого-то проекта и вокруг какого-то высокого смысла, исторической судьбы, гигантского исторического проекта, огромной накалённой энергии с её жаждой Идеального. Вокруг Идеального вообще.

А мультикультурализм — это совсем другое. Это не когда вы складываете из камней собор, подчинённый великому замыслу, а когда все камни валяются отдельно, и всё. «Вот тут есть какая-нибудь маленькая секта, а вот тут есть великая мировая религия… Ну, на равных тут пососуществуем как-нибудь! Вот тут есть чужое нам начало, которое отрицает всю нашу историю и культуру, а вот тут есть наше начало. Ну, вот пусть они как-нибудь на равных сосуществуют!» Этого же не бывает! При этом всё теряет смысл — все мировые религии, все мировые смыслы. Это и есть постмодернистский принцип существования.

Уже испугались этого постмодернизма главы основных европейских государств, поняв, чем он чреват. Что государств-то не будет. И что граждане-то их так просто не хотят отказаться от своего государства, от своей идентичности, от всего прочего, а им это интенсивно навязывает кто-то и зачем-то… Вот в этот мир отказа от идентичности мы не войдём. У нас наши политики сначала заявляют, что отказ от мультикультурализма — плохо, а потом говорят, что нужно построить единую нацию и вокруг неё сохранить все остальные идентичности.

Построить единую нацию и вокруг неё сохранить идентичности — это не мультикультурализм! Мультикультурализм — это когда никто единой нации не строит, когда всё рассыпается на мозаику абсолютно несовместимых друг с другом суррогатных культур. Потому что каждая культура, отказавшаяся от