страдают», — но развивать тему не стал — небось просто все никак отойти не мог от ночевки в келье размером три на три метра, в которой автоматом включились воспоминания о прошлом…

…Собрались мы минут за десять. Шрам, повертев в руках «нулевый» «Винторез», все-таки повесил его обратно. И я его вполне понимал — пристрелянный ствол лучше незнакомого. Наемник лишь «шкуру» сменил — откопал себе в куче снаряжения тактический пыльник того же цвета, что и старый, но с подкладкой, продуманной на манер разгрузки: и карманы под магазины там имелись, и чехлы для метательных ножей, и специальные подвесы для гранат. В сочетании с еще одним его приобретением — легким, но прочным бронежилетом ПС5 от костюма «Берилл-5М» такая разгрузка была в самый раз для того, кто не мыслил для себя путешествий по Зоне без плотной хламиды, заменяющей и плащ, и палатку, и спальный мешок. А чтоб полы той хламиды не трепыхались, словно крылья, Шрам перепоясался прочным кожаным ремнем. Может, оно и не соответствует бандитско-«ренегатовской» моде, зато на бегу гранаты с магазинами по ребрам не стучат и не норовят вывалиться из нестандартной разгрузки.

Я же, особо не морочась, сменил свои потрепанные, грязные обноски на «Страж Свободы». Броня не особо тяжелая, но надежная, которую хитрые анархисты заказывают себе где-то за бугром. Плюс контейнер вместительный под «Лунный свет» имеется. Это Шраму, похоже, сподручнее артефакты в складках своего бэтменовского пыльника таскать, а по мне лучше, если снаряга сидит плотно, как влитая. Ну и патронов набрал я для своего АК под завязку. Облизнулся, конечно, на новенькую СВУ, но отказался от мысли пополнить экипировку вторым стволом — даже укороченная снайперская винтовка может оказаться серьезной обузой во время предстоящей гонки по подземельям.

После того как мы закончили со снаряжением, Левша снова заставил нас надеть маски и повел лабиринтами научной станции, длинными, словно путь грешника в аду. Ступеньки, коридор, ступеньки, лифт, от скорости спуска в котором заныло под ложечкой, коридор, и снова ступеньки…

Хммм… Кстати, очень вряд ли, что эти бесконечные коридоры все еще находятся под базой ученых. По всем расчетам мы уже давно вышли за ее пределы и идем… Где? Под озером Янтарь? Вполне возможно, судя по запаху сырости и плесени.

Наконец Левша скомандовал:

— Снимайте наглазники, бойцы.

Мы стянули маски.

Понятно. Примерно это я и ожидал увидеть. Бетонная «кишка» со ступеньками, ведущими наверх. Под потолком — красные лампочки аварийного освещения. Наверняка «вечные», однажды во время аварии загоревшиеся — и до сих пор работающие по странной прихоти Зоны без каких-либо источников энергии.

Наш проводник был запакован в «Севу», одну из лучших моделей киевского оборонного НИИ, выполняющего заказы ученых. В руках он держал давно снятый с вооружения советский ранцевый огнемет ЛПО-50, судя по внешнему виду складского хранения и наверняка в рабочем состоянии.

— Мы с вами сейчас под территорией заводского комплекса, на которой находится лаборатория Х- 16,— прогудел через мембрану шлема Левша. — После того как Меченым был отключен экспериментальный биологический излучатель Кайманова, представляющий собой гигантский рукотворный мозг, зомби в этих местах стало маленько поменьше. Но все равно они, зараза, тащатся сюда со всей Зоны — по старой памяти, что ль? И снорков до хренища, кстати. В общем, тема следующая. Сейчас выходим, сразу направо — и ходу вдоль забора. Дальше я подскажу.

— И это правильно, — сказал Шрам. — До того места, как ты нам подскажешь, мы тебя беречь должны как зеницу ока.

— Типа того, — невозмутимо сказал Левша. — Короче, рванули.

Мы поднялись наверх, Левша набрал код на замке, встроенном возле косяка, и толкнул… стену. Которая, кстати, легко подалась вперед.

Левша отодвинулся, пропуская нас в образовавшийся проход. И это тоже было правильно — попадание пули в его баллоны с горючей смесью, мягко говоря, нежелательно для всей команды, а зомби порой попадаются весьма меткие.

Неудивительно, что, как и всякое порядочное логово, база ученых имела подземные выходы наружу. Но я бы на их месте постарался хотя бы этот выход организовать в менее экстремальном месте.

Мы со Шрамом словно два чертика из табакерки выскочили из строения, замаскированного под силовую станцию. Я еще успел заметить на открывшейся двери надпись «ТП 51 86 РУ 10 КВ» и значок — треугольник с вписанной в него молнией, перед тем как на меня прыгнул снорк.

Мерзкая, почти разложившаяся, но, тем не менее, вертлявая тварь с драным противогазом на башке появилась словно из ниоткуда и ловко попыталась выбить ногой автомат из моих рук.

Я увернулся и влепил ей прикладом прямо в очковый узел. Стекла противогаза лопнули, снорк завизжал — даже мутанту с пониженной чувствительностью вряд ли понравится, когда острые осколки втыкаются в глаза. Что, впрочем, не помешало ему прыгнуть вторично.

На этот раз я встретил его очередью, прервавшей прыжок в метре от моего лица. Мутанта практически распороло надвое свинцовым ножом и отбросило назад словно изуродованную куклу. Я оглянулся, ища Шрама.

Ага, наемнику тоже досталось работы. Предоставив мне разбираться со снорком, он взял на себя пару зомби, где-то разыскавших американские карабины LR-300, снабженные глушителями. При жизни подкованные в военном деле ходячие трупы огнем с двух стволов сумели загнать Шрама за полуразвалившийся, ржавый грузовик, что ему решительно не понравилось.

Нехорошо оскалившись, наемник выдернул из-за подкладки пыльника две гранаты и метнул их через кузов грузовика.

— Псих, — только и успел сказать высунувшийся из будки Левша, ныряя обратно. Я был примерно того же мнения, сноровисто падая на живот, — Шрам не поскупился на оборонительные «эфки», разлет осколков которых, согласно воинским наставлениям, достигает двухсот метров. Нам же, находясь метрах в тридцати от взрыва, вполне светило превратиться в зомби, начиненных фрагментами чугунной «рубашки» Ф-1 по самое «не хочу».

Легкомысленный свист осколков над головой возвестил — на этот раз пронесло. Хотелось мне высказать Шраму всё, что я о нем думаю, да не до того было — со стороны руин крановой эстакады, возвышающихся над типично заводским пейзажем, доносился многоголосый характерный лай — словно нескольких собак придушили одновременно.

— Доигрались, стрелки-гранатометчики! — крикнул Левша, наконец выбежав наружу и не забыв захлопнуть за собой тяжелую дверь. — Там по ходу стая снорков, голов в двадцать! Бегом!!!

Дважды повторять не потребовалось.

Мы неслись вдоль забора как угорелые к четырехэтажному кирпичному зданию, а сзади нас подгоняли хрипы и завывания самых странных и, пожалуй, самых страшных мутантов Зоны после знаменитых кровососов. Ибо попасть в снорка сложнее, чем в слепую собаку, читающую твои мысли как раскрытую книгу, а уклониться от удара когтистой лапы получается лишь один раз из десяти, чисто на рефлексах, как у меня случилось только что.

— Налево… последний подъезд, — прохрипел Левша на бегу. — Ныряйте туда…

— А ты? — бросил я через плечо.

Но сталкеру было не до меня. Видимо, сейчас он просто выполнял задание Сахарова, о котором я мог лишь догадываться, — довести нас до тоннеля любой ценой.

Левша выставил перед собой трубу огнемета, и черную волну снорков накрыло струей пламени.

Воздух разорвал многоголосый, ужасающий вой. Даже меня пробрало до костей — все-таки это страшно, когда сгорает заживо только что бегавшая тварь, пусть даже мутировавшая. Потому скорее из милосердия я длинной очередью высадил по живому костру полный магазин.

— Я сказал уходите! — проревел Левша.

— Сказал он, ишь ты, командир выискался, — сплюнул я на побитый асфальт. — Вот теперь и уходить можно.

Действительно, впечатленные огнеметом снорки отпрянули назад. Лишь отдельные наиболее агрессивные особи, встав на задние лапы били себя в грудь на манер горилл, тем не менее не решаясь перепрыгнуть через корчащиеся в агонии тела собратьев по стае.