процесса он сам ушел из полиции, восхваляемый одними и проклинаемый другими, с прочно приклеившимся прозвищем — Сумасшедший Коп.
Кевин Моррисон исчез из Чикаго, чтобы вынырнуть в Спрингфилде.
— Ты действительно считаешь, что это он? — растерянно пробормотала Джессика.
— Нисколько не сомневаюсь, — ответила Бетти, несколько удивленная реакцией подруги. — Но на всякий случай покопаюсь завтра в архиве, поищу фотографию.
Билл Стентон любил смотреть телевизор по утрам, за завтраком, когда голова не забита накопившимися за день проблемами. К тому же по утрам ему никто не мешал. Ни есть, ни получать информацию.
Он сидел за широким, уставленным подносами столиком и напряженно всматривался в громадный экран плазменного телевизора «Сони». На подносах терпеливо ожидали своей очереди вареные яйца и ветчина, паштет и пончики. Стентон предпочитал плотный завтрак, справедливо полагая, что человек должен следовать велениям организма, а его организм требовал основательной заправки именно утром. В тех редких случаях, когда график сбивался, все шло не так: желудок раздраженно ворчал, давление начинало скакать, внимание рассеивалось, а сердце колотилось с удвоенной скоростью.
Сидя на диване и пережевывая поджаренный на оливковом масле ломтик прихваченной хрустящей корочкой розовой ветчины, Стентон слушал ответы мэра на летящие со всех сторон острые вопросы репортеров. Пресс-конференция состоялась накануне, и созвал ее сам мэр. Впрочем, после появления в «Кроникл» статьи Пола Бродерика ничего другого ему и не оставалось — молчание было бы сочтено за признак слабости.
— Я категорически отвергаю все предъявленные мистером Бродериком обвинения как абсолютно необоснованные и лживые. — Голос мэра дрогнул от возмущения. — В самое ближайшее время мои юристы подготовят иск, и у меня нет ни малейших сомнений в том, что истина восторжествует, а клеветники понесут заслуженное наказание.
Стентон ухмыльнулся. Все шло по плану. В затеянной им многоходовой игре принимали участие многие, но каждый знал только свою роль и не представлял масштаб всего сражения. Все они — газетчики и телевизионщики, прокуроры и адвокаты, клерки и магнаты, даже сам мэр — становились пешками в его руках, хотя и не догадывались об этом.
Дожевав ветчину, Билл Стентон пододвинул к себе поднос с фруктами и, выбрав слегка перезревшую, налитую соком, почти прозрачную грушу, снова перевел глаза на экран.
— По вашему мнению, сэр, кто стоит за последней публикацией в «Кроникл»? — спросила Мэд Стоун, ведущая местного новостного телеканала.
— Я бы не стал сейчас называть имена, — осторожно ответил Саймон Киркленд. — Впрочем, они и так хорошо всем известны. Хочу лишь предупредить средства массовой информации о лежащей на них огромной ответственности перед жителями нашего города. Наш великий земляк Авраам Линкольн…
Стентон усмехнулся: к теням прошлого взывает тот, кто неуверенно чувствует себя в настоящем. Он вытер липкие пальцы о бумажную салфетку и потянулся к телефону. Пора нанести второй удар.
Бренда Кушинг не заставила себя ждать, переступив порог офиса ровно в шесть часов вечера. С первого взгляда было видно, что она тщательно подготовилась к встрече — крашеные волосы аккуратно уложены, брови выщипаны до тонких стрелочек, глаза подведены, ресницы сгибаются под тяжестью туши. Что касается одежды, то Бренда не изменила себе, втиснув пышное тело в серебристое платье, облегавшее ее формы, как костюм пловца. Когда она стала садиться на предложенный стул, ткань так угрожающе натянулась, что Кевину стало страшно: вдруг материал не выдержит напора плоти и швы разойдутся.
Опасения не подтвердились. Миссис Кушинг закинула ногу на ногу, явно копируя сцену из «Основного инстинкта», и, достав из сумочки пачку сигарет, вопросительно посмотрела на детектива.
Кевин поспешил поднести зажигалку.
— Итак, вы готовы? — спросила она, выпуская к потолку струйку сизого дыма.
— Да, миссис Кушинг. Все материалы здесь. — Он похлопал по бумажному пакету. — Фото- и аудиопленки, копии счетов из магазинов, в которых ваш муж покупал подарки своим подругам, мои отчеты и…
— Вы сказали подругам? — перебила его миссис Кушинг. — Так у него их несколько?
— Мне удалось установить только троих, — бесстрастно ответил Кевин. — Но я бы не удивился, узнав, что список не полон.
— Вон оно что… — пробормотала женщина, явно не ожидавшая таких результатов расследования. — И кто же они, эти… эти…
— Фотографии в пакете. Можете посмотреть сами. — Кевин пожал плечами. — Имена, адреса и прочие данные прилагаются.
Бренда Кушинг осторожно, словно там могла скрываться свернувшаяся в кольцо гадюка, подтянула к себе конверт и вытащила первый попавший под руку снимок, на котором ее неверный супруг был запечатлен в момент горячего прощания с гибкой брюнеткой. Губы любовников слились в страстном поцелуе.
— Кто она? — прохрипела миссис Кушинг, не сводя глаз с фотографии.
— Номер два. Ирма Дрекслер. Продавщица галантерейного отдела универмага «Кей Март». Двадцать два года. Не замужем. Проживает по адресу…
— К черту! — вскипела Бренда Кушинг. — Уж не хотите ли вы сказать, что мой муж путается с молоденькими девицами, которым и предложить нечего, кроме вот этого… — Она ткнула пальцем в обнаженное бедро смуглой красотки. — Уж не хотите ли вы сказать, что он может предложить им что-то, кроме своего кошелька, половина содержимого которого принадлежит по праву мне!
— Я ничего не хочу сказать, но…
— Такого не может быть! Я знаю! Я прожила с ним пятнадцать лет! Он же не способен на большее, чем пялиться на девчонок в журналах! Его не интересует секс!
Кевин благоразумно промолчал.
Бушевала Бренда недолго, и уже через пару минут, выпустив пар, бессильно опустила голову. На обтянутую серебристой тканью грудь упала капля. За ней вторая.
— Я отдала ему лучшие годы… я… Неблагодарный мерзавец… у него двенадцатилетняя дочь, а он позволяет себе такое. Эгоист… мерзкий развратник…
Кевин тихонько вздохнул, приготовившись выслушать долгий монолог.
— Слушаю! — сердито бросила в трубку Джессика. Надо будет обязательно поговорить с Роуз — просила же ни с кем пока не соединять.
— Мисс Фоллетт? — Голос Билла Стентона прозвучал, как обычно, вкрадчиво. — Извините, что беспокою…
— Нет-нет, никаких проблем, — поспешно отозвалась Джессика.
В последние несколько дней она настойчиво искала встречи с председателем совета директоров и фактическим владельцем газеты, но натыкалась на вежливый отказ. Причем те, с тем она разговаривала, даже не придерживались какой-то одной версии: секретарь сообщал, что Стентон отдыхает в Скалистых горах, прислуга ссылалась на то, что мистер Стентон плохо себя чувствует, а автоответчик рекомендовал позвонить позже. И вот наконец…
— Меня не было какое-то время, и, похоже, у нас возникли некоторые проблемы.
— Согласна с вами, мистер Стентон, и…
Он не дал ей договорить.
— Жду вас в офисе к одиннадцати. Пожалуйста, захватите материалы мистера Бродерика.
Материалы Бродерика… Интересно, что он имел в виду? Какие материалы? И что, черт возьми, вообще происходит?
До одиннадцати оставалось не так уж много времени, и Джессика не знала, сможет ли успеть на другую встречу. Пожалуй, лучше все-таки позвонить и предупредить.
Трубку сняли после третьего гудка.
— Кевин Моррисон слушает.
