– Мы обедали…
– Что было на обед? – В экстремальных ситуациях Женька собирается, как ветеран Спецназа, – ни одного ненужного слова или лишнего жеста.
– Что, что, пельмени «Дарья»! Я ела пельмени и читала Маринину, а Мурка напротив меня ела пельмени и читала Донцову. Андрей сидел посредине, ерзал и кряхтел, потом включил телевизор, футбол, громко.
– Дальше.
– Потом позвонила Алена.
– Дальше.
– Потом позвонила Ольга.
– Ну.
– Зашел Лысый, я быстренько его проконсультировала…
– Пока не вижу ничего страшного, – сказала Женька тоном участкового врача.
– Потом позвонил Роман.
– Роман?!
– Потом мы пили чай. Не было ни одной чайной ложки, потому что вся посуда грязная. Мы с Мурой размешивали сахар столовой ложкой, а у Андрея всегда есть своя чайная ложка, он ее носит в кармане джинсов. И тут он сказал, что это последняя капля.
– Что последняя капля?
– Я тоже не поняла, что…
Я слово в слово передала Женьке, как Андрей трагически сказал, что нам нужно поговорить, и предложил пойти в «Кофесол». Теперь-то я поняла – он хотел сказать, что нам надо расстаться, и полагал, что легче порвать со мной в кафе, потому что на людях я не буду устраивать сцену.
Ха, плохо он меня знает! Кто при всех кричал Денису, что только идиоты не знают наизусть все тексты песен группы «Секрет»?!
– Ситуация неопределенная. Поклянись, что не будешь ему звонить, пока все не разъяснится, – велела Женька.
– Ты говоришь, позвонить? – я просто не расслышала.
Я не сказала Женьке (при любой, самой близкой дружбе человек должен что-то оставлять для себя), что уже позвонила Андрею на мобильный, раз пятьдесят. Просто сидела и тупо нажимала на цифру 2; под цифрой 1 у меня Мура, а 2 – это Андрей. Еще я не сказала Женьке, что все-таки дозвонилась и небрежно проговорила:
– Я была занята, посуду мыла, а ты куда пропал?
– У меня очень много неопознанных звонков. Это не ты?
– Нет, не я. А когда ты придешь?
– Я… кхе-кхе… подумал… мы друг другу не подходим. Хм.
Через час приехала скорая помощь – Алена с Ольгой, и Ирка-хомяк тоже пришла.
Алена зачем-то вымыла мне голову (я нервно чесалась, а она подумала, что я давно не мылась), а Ольга сушила меня феном и приговаривала:
– Наплюй на него, он тебя не стоит, возьми себя в руки, ты же психолог!
Я вырвалась из Ольгиных рук и совершенно спокойно сказала:
– Как психолог тебе говорю – иди вон! Если ты когда-нибудь… еще раз… только попробуй сказать, что он меня не стоит…
А моя дочь Мура стояла рядом, с гелем для укладки в руках, и приговаривала, что она очень полюбила гороховый суп, и если Андрей от меня ушел, то она, Мура, тоже уйдет вместе с ним. Потому что Андрей больше похож на родителя, чем я.
…Не было сил спорить, убеждать и доказывать. Все понятно – я никому не нужна.
– Девочки, – печально сказала я. – Он утром сказал: «Привет, толстяк»… Если бы у меня был сорок второй размер, он бы так не сказал.
Ирка-хомяк сбегала к себе, принесла весы, и мы с ней произвели контрольное взвешивание. Оказалось, что я хуже Ирки на два с половиной килограмма. (Уверена, что противный хомяк сжульничала – я-то взвешивалась в тапочках, с зубами и с ногтями. Но все равно – два с половиной килограмма! Наверное, это складка на животе…)
Ирка-хомяк так мягко и нежно смотрела на меня, что я уже совершенно уверилась в своем уродстве. Как психолог я тут же поняла: складка на животе – это единственная по-настоящему несексуальная часть женского тела. Все остальное толстое мужчина может пережить, а вот животик сразу генетически наводит его на мысли о том, что с этой особой уже все в полном порядке, она беременна и расточать ей свое внимание – пустая потеря времени и семени. Следующая мысль, тут же приходящая к самцу, – это мысль о расширении своей территории и, следовательно, необходимости дальнейшей работы по продолжению рода (ничего не попишешь, такова генетическая природа мужчины. Это научная истина, подтверждается множеством экспериментов).
– Ну, если ты так переживаешь, лучше не размениваться на всякие гимнастики, а сделать операцию, – решительно произнесла Ирка, известный сторонник радикальных мер по улучшению внешнего вида. – Это полностью изменит твою жизнь. Я тебе гарантирую – ты сама себя не узнаешь!
Ирка давно уже подбиралась к моему организму, но сейчас ей даже не пришлось меня уговаривать. Я больше не была матерью Муры, психологом, кандидатом наук, автором книжки. Я была послушным беспомощным ребенком, причем все равно чьим.
Рядом с Иркой я была Иркиным ребенком и безропотно согласилась – операция по отрезанию складки на животе полностью изменит мою жизнь.
– Операция ерунда, тебе нужно изменить свой имидж, – решительно возразила Алена. – Пойдем в Галерею бутиков и купим тебе что-нибудь, например, сумочку от Гуччи.
Я мгновенно стала Алениным ребенком и безропотно кивнула – пойдем, сумочка от Гуччи полностью изменит мою жизнь…
Девочки ушли домой, а ведь совсем забыла рассказать им, что Роман предложил мне работу.
Оказывается, Петербургскому телеканалу срочно нужна я, то есть им нужен психолог, который будет вести психологическую тему в передаче «Доброе утро» (всю жизнь мечтала появляться на телеэкране в передаче «Доброе утро»!). Я должна буду каждое утро, ровно в семь пятнадцать, давать психологические советы: как стать лидером, вернуть неверного мужа, преуспеть по службе и др.
14 мая, понедельник
Сегодня со мной случилось то, чего не могло случиться никогда: я прогуляла утреннюю лекцию, просто взяла и не пошла. Решила, что все равно я неудачница и моя жизнь в любом случае летит под откос.
Андрей больше никогда не скажет мне: «Давай попьем чаю», или «Пора ложиться спать», или «Ты врешь, что помыла чашку»… ВСЕ!
Я уже больше не могла думать, что же произошло, и впервые в жизни мне не хотелось никому звонить, и я два раза сказала, что опаздываю на лекцию, Алене и Женьке.
Медленно брела по коридору к себе в комнату, чтобы лечь в постель навсегда, и сильно ударилась о железный крюк, торчащий из стены, -Андрей собирался повесить тут книжную полку для своей литературы по рыболовству. Полку мы присмотрели в магазине напротив.
