Поднималась по лестнице и думала: как все-таки хорошо, что я не одинока. Сейчас меня встретят Лев Евгеньич, Савва и Гантенбайн.
Саввы не было дома, так что в прихожей меня ждал один Гантенбайн – бежал по беговой дорожке, а Лев Евгеньич так обиделся, что его оставили одного на целый день, что даже не вышел меня встречать.
Та-ак, холодильник настежь. С нижней полки все съедено, осталась только обертка от масла. А колбасу и сыр Лев Евгеньич, очевидно, съел с упаковкой. Выел варенье из баночки, аккуратно, молодец. На полу валяются сырки, то есть упаковки от сырков.
Хотела съесть мамину котлету (утром на сковородке были три чудные пышненькие поджаристые котлетки) – котлет тоже нет. Как он ее сдвинул, тяжелую чугунную крышку? И зачем снова прикрыл сковородку? Наверное, думал, что про котлеты я забуду.
Звонок в дверь. Лысый с подчеркнуто значительным выражением лица – суровый вестник судьбы.
– Собираю деньги на организацию горячего питания для консьержки. Суп с фрикадельками и компот… Петр Иваныч уже сдал.
Сейчас как-нибудь незаметно вверну, что я писатель.
– Знаете, я как-то не поняла, о чем вы говорите, потому что я писатель и как раз дописываю главу, – выразительно сказала я.
– С вас пятьдесят долларов на фрикадельки до конца месяца.
Ну все! Мне, в моем отчаянном безденежьи, ничего не остается; кроме как применить к Лысому самые сильные психологические техники. Сейчас он у меня попляшет или запоет!…
Для экономии времени решила сразу же перейти к самой сильной технике общения, при помощи которой я смогу манипулировать Лысым как хочу. Необходимо выразить свои истинные чувства. Скажу ему, что я сейчас чувствую ужасное женское одиночество и крайнюю степень неуверенности в завтрашнем дне консьержки. И еще я чувствую, что не смогу ни за что платить, потому что меня выгнали с работы. А если я буду за все платить, моя дочь Мура от недоедания вполне может пойти по плохой дорожке и начать воровать у зазевавшейся консьержки фрикадельки, а также пить ее компот…
И пусть я буду вечным должником Лысого, в конце концов, у меня есть и другие обязательства в жизни, например, содержать домработницу.
– Я… я… я… – слезы вдруг полились из глаз, и я начала бормотать: – Вот я психолог… кому хочешь могу помочь… а себе не могу, и вот плачу, как самая обычная идиотка… и меня даже бросили навсегда…
Я уселась на беговую дорожку и, видимо, попой что-то включила, потому что дорожка вдруг поехала прямо со мной, и я свалилась на пол и сидела там, рыдая от обиды.
– Так, – строго сказал Лысый.
Он поднял меня с пола, отвел в ванную и, поскольку я никак не могла прекратить рев и, заикаясь, все время пыталась что-то сказать, несколько раз сунул мою голову под кран.
Встряхнувшись, как Лев Евгеньич после купания, я совершенно пришла в себя.
– П-простите меня, я б-больше не б-буду падать с беговой д-дорожки, – сказала я.
– Вы что, правда, настоящий психиатр? Из дурдома? – уважительно спросил Лысый, вытирая меня полотенцем.
– М-между п-психиатром и п-психологом б-большая разница… Я имею д-дело со з-здоровыми людьми, п-просто у них всякие п-проблемы – с-самоидентификация, смысл ж-жизни, с-самоактуализация…
– А от порчи можете заговорить? – оживился Лысый.
– Ну, если очень надо…
Лысый повел меня в комнату, усадил за стол и принялся рассказывать про свою жизнь. Оказалось, ужасно интересный с проф. точки зрения случай. На Лысом действительно порча. У него очень много денег («много денег» бывает по-разному, это зависит исключительно от настроения. Рада, что Лысый удовлетворен тем, как у него идут дела). Так вот, денег много, а любви все нет и нет. Он, Лысый, уже хотел было даже жениться, но согласен только по любви, а все встречные барышни, наоборот, хотят его денег.
– А где вы с этими барышнями знакомитесь? – поинтересовалась я.
Вообще-то у меня был свой интерес – хотела узнать про это тайное местечко, где все люди знакомятся и находят себе пару по интересам любви и брака. Я тоже туда пойду.
– Как где? Где все люди. В барах-ресторанах, клубах разных… на конкурсах красоты пару раз брал… Один раз у меня была Мисс Фрунзенский район… – похвалился Лысый.
Я видела много девушек Лысого: они все похожи: как кузнечики-близнецы, с такими тонкими длинными ручками-ножками и белыми волосами…
– А куда же мне идти за девушкой? Для дискотек-то я уже старый… – Он застенчиво потупил глаза, и я впервые увидела, что Лысый мой ровесник, а вовсе не толстый пожилой дядька.
Интересно, а я. я старая для дискотек? Я, например, так не считаю. Мы с Муркой и ее подружкой в прошлом году были на одной очень модной дискотеке (пошла, чтобы не пускать их одних). После двух часов веселья я за пятьдесят рублей подговорила диджея объявить, что дискотека через пять минут закрывается. Диджей сказал: «Простите, мы закрываемся», я уволокла Муру с подружкой, а дискотека снова открылась, уже без нас.
– А какими качествами должна обладать ваша жена? – спросила я.
– Ну… это… чтобы умела кисель сварить из концентратов, спокойная такая была, робкая… домоседка, одним словом…
С профессиональным превосходством сказала Лысому, что умение сварить кисель из концентратов и робость – не те качества, которые каждый день находят себе прибежище на конкурсах красоты и в барах- ресторанах.
– Мне кажется, ваши поиски среди совсем молоденьких девочек вряд ли могут закончиться загсом… – задумчиво сказала я.
Лысый удивился и попросил об оказании платных психологических услуг по этому и разным другим вопросам. Сказал, что его партнеры о… т (тут же хлопнул себя по губам и извинился), когда узнают, что у него есть свой личный психолог.
Я уж было обреченно подумала, что Лысый вроде Ларисы – хочет присоединиться к бесплатной группе интересантов, но он сказал, что будет платить за консультации, и платить много, потому что все бесплатное – плохое, а дорогое – хорошее.
Мы с Лысым решили, что у нас будет бартер: он оплачивает мою часть шлагбаума и фрикаделек для консьержки, а я оказываю ему психологическую помощь. Я очень счастлива, что все так хорошо устроилось с оплатой охраны, парковки и всего, что ему еще придет в голову сделать.
Не забыть сказать Мурке, чтобы теперь называла Лысого не Лысый, а Кормилец, или пусть, пока привыкнет, называет его Лысый Кормилец. Если бы Лысый Кормилец не обратился ко мне за псих, помощью, мы с Мурой послушно платили бы за все его придумки, худели и бледнели и однажды просто свалились в голодный обморок прямо в окружении всех этих прекрасных вещей для новых русских – шлагбаума и консьержки в фуражке.
Теперь, когда я совершенно одинока в этом мире, я могу, наконец, дописать свою книгу. Писала до вечера, как настоящий творец, не могла отвлечься от своего произведения ни на минуту.
К ночи уже ужасно устала, но оказалось, что до конца еще очень долго, к тому же конец я так и не придумала.
И вдруг мне в голову пришла гениальная идея, как мне быстро стать настоящим писателем. Я решила пока не дописывать книгу, а просто взять и опубликовать свой дневник. Не зря же я пишу его почти каждый вечер. Только нужно не забыть изменить имена и написать в самом начале: «Большая просьба не
