скакал рядом и не в такт) и танго (с Мурой).
Интересно, кто бы это мог прислать мне письмо? Получать письма всегда ужасно волнующе. Не могла аккуратно вскрыть конверт, от нетерпения разорвала его вместе с самим письмом. Так, от кого же это?
«Приглашаем Вас на вязку 21 сентября
по адресу: ул. Пушкинская, дом 15, кв. 8.»
Что это значит? Безобразие, вот так впрямую, безо всяких предисловий!… Интересно, кто там живет? На Пушкинской, дом 15, кв. 8?
Но Мурка сказала, это письмо не мне, а Льву Евгеньевичу. Вот же подпись – «Клуб собаководов Центрального района г. Санкт-Петербурга».
22 января, понедельник
Три часа дня, заседание кафедры.
Преподаватели разделились на две группы с четко выраженной границей – молодые поближе к выходу, старушки и пожилые, но старой закалки, – в передних рядах.
Молодые сидели на низком старте, поглядывали на часы и дрожали от нетерпения так, что парты приплясывали. Все они, особенно я, мечтали быстро-быстро слинять. Надо было бежать – зарабатывать деньги: консультировать, вести корпоративные тренинги, учить людей продавать, вести переговоры и повышать уверенность в себе. А я торопилась в Дом книги, потому что сегодня была зарплата.
Старушки пришли принаряженные, с заранее приготовленными тоскливыми журналами успеваемости. Они зачитывали свои журналы и подробно рассказывали, какие у них в группах учатся девочки и какие мальчики.
Обсуждали крайне плохую посещаемость. Особенно плохо посещает Андрюша из Свердловска. Декан рассказал, что ему вчера звонила Андрюшина мама:
– Мы посылаем Андрюше двадцать тысяч в месяц, как вы думаете, Андрюше хватает?
– Посылайте ему тысячу в месяц, тогда, может быть, у нас появится возможность увидеть Андрюшу в университете, а так он в других местах обретается, с двадцатью-то тысячами, – ответила декан Андрюшиной маме.
Я немножко задремала, а потом проснулась и прислушалась – кого-то ругали. Оказалось, меня!
Сначала я испугалась, но быстро приободрилась, потому что ругали не одну меня (я не очень злобное существо, просто люблю всегда быть в компании).
Критиковали одного молодого преподавателя, который приносит на занятия гитару, поет со студентами песни, танцует и играет в разные игры, и все студенты просятся к нему в группу. Старушки требовали запретить ему танцевать.
– А вы, – обратился ко мне декан, и я втянула голову в плечи, надеясь, что «вы» – это не я, но это была я. – А вы, хотя пока и не танцуете на лекциях (кстати, не знаю, чего от вас ждать в ближайшем будущем), но поете на своих лекциях неизвестно про что и зарабатываете тем самым дешевую популярность!
Понимаю, в чем дело. Все из-за того, что вчера мою лекцию заменили лекцией по истории, и половина студентов свалила. Несправедливо со стороны декана говорить, что я зарабатываю дешевую популярность, рассказывая студентам о простых и нужных вещах вроде любви и всего такого. И моя популярность вовсе даже не дешевая, а самая обычная – ведь студенты заплатили за мои лекции ровно столько же, сколько и за все остальные.
Твердо решила выступить в свою защиту, но, подумав, решила, что лучше посижу тихонечко – все равно скоро все закончится, и я в хорошем настроении отправлюсь в Дом книги.
В Доме книги много лет работает Инна Игоревна. Инна Игоревна – настоящая питерская достопримечательность, она знает все про литературную жизнь Питера, и литературная жизнь Питера тоже хорошо знает Инну Игоревну.
Мне приятно, что знаменитая Инна Игоревна считает меня настоящим интеллектуалом, поэтому я, как обычно, послушно взяла все книги, которые она велела. А когда Инна Игоревна отвернулась, я ловко схватила две желтенькие книжки Донцовой и как заяц поскакала по залу от Инны Игоревны с Донцовой за спиной.
– Вот, возьмите, тут очень-очень глубокий анализ современного литературного процесса, – Инна Игоревна догнала меня и протянула черную книгу, довольно толстенькую. Но я не растерялась и, улучив подходящий момент, сунула «очень-очень глубокий анализ» обратно на полку.
Затем мы с Донцовой спрятались от Инны Игоревны за стеллажом с философской литературой и думали, что там она нас не найдет, но не тут-то было.
– А это что у вас такое? – брезгливо спросила Инна Игоревна и, презрительно поджав губы, указала на желтые томики.
– Это?… А это я купила для второй жены моего мужа, она в Германии живет и вот… читает… – оправдывалась я, нежно прижимая к груди Донцову.
– А… ну тогда ладно! Им можно, – разрешила Инна Игоревна (кто живет в Германии, тот умственно отсталый?).
Может быть, отбросить условности, наплевать на то, что я культурный человек, и открыть Инне Игоревне свое истинное лицо? Вот так сейчас и скажу: «ЛЮБЛЮ ДЕТЕКТИВЫ!»
Инна Игоревна протянула уже знакомый мне черный, толстенький том: «Вот же он, анализ, вы забыли!» А я думала, что так ловко избавилась от книги… Пришлось покупать.
Итак, я купила два килограмма Донцовой (для Аллы, не для меня), анализ современного литературного процесса (для Инны Игоревны), и еще кое-что, совсем немного, парочку современных иностранных авторов (восемь толстеньких и три тоненьких томика).
Истратила некоторую часть своей зарплаты, надеюсь, меньшую, но лучше не проверять.
Вечером позвонила мама.
– Ты получила зарплату? Была в Доме книги? Что купила? А мне дашь? Дашь сразу две? Сейчас прибегу.
Мама прибежала через десять минут (удобно жить рядом) и с вожделением стала перебирать новые книги.
– Как ты думаешь, может быть, мне сначала читать ЭТО, а потом ЭТО? – спрашивала она, поочередно прижимая книги к груди, – или лучше сначала ЭТО, а потом ТО?… Послушай, а можешь дать мне сразу три, нет, четыре?
И вдруг, с видом человека, решившегося на все и не заботящегося больше ни о каких приличиях, произнесла: «А можно, я возьму ВСЕ?»
23 января, вторник
Лариса пожаловалась, что сегодня неважно спала. Мне тоже было что ей рассказать – в воскресенье я спала до обеда и еще часок после ужина, а ночью почему-то вертелась, не могла заснуть.
Я знаю один очень действенный научный способ быстрого засыпания, поэтому с удовольствием поделилась им с Ларисой.
