удобоваримым. Катерина вздохнула, какие тут могут быть варианты? Если только снова обратиться за помощью к Семену и вручить ему стакан с бражкой, пусть сходит к писателю и выпьет с ним на брудершафт. Тот, правда, не пьет. Придется пригласить его на ужин и напоить кофе. Клаус кофе с ней пить любил, а Карпатов не желает с Катериной иметь ничего общего. И все-таки общее у них есть, несмотря на все его усилия. У них одна на двоих бывшая жена! И в этом случае писателю не отвертеться, Эмма обещала вернуться. Хорошо, что хоть к Катерине, а не к своему прежнему супругу, но кто ее знает. Взбредет ей в голову вернуться к Карпатову, разве что ее остановит? Катерина не кинется под этот танк. Уж действительно лучше подлить писателю зелья на всякий такой случай, чтобы никуда не делся.

Да куда он денется? Сидит в своем тереме и строчит книгу о взаимоотношении полов, а сам в этом вопросе совершенно не разбирается. Как же заставить его выглянуть наружу? Он даже собственной бывшей жене калитку не открыл.

Катерина перебирала в уме все возможные варианты, но так ничего подходящего и не нашла. К приходу Анюты она укрепилась во мнении, что вся задумка с зельем – одно баловство, как и говорила Комариха.

– Ничего подобного, – не согласилась с ней подруга. – Давай разложим день писателя по полочкам.

– Так, – принялась вспоминать Катерина, – утром он встает и идет к колодцу. Набирает воду…

– Вариант первый, – обрадовалась Анюта. – Подходим к нему, когда он собирается идти обратно к дому с полными ведрами. Я ему заговариваю зубы, какая, мол, хорошая погода сегодня или, наоборот, сплошная мерзопакость. С этим определимся на месте. А ты в это время подкрадываешься к ведру и выливаешь туда весь пузырек!

– Комариха сказала, что нужно всего две капли! – испугалась за писателя Катерина.

– Так это ж на стакан, а тут полное ведро! – пояснила Анюта.

– У меня никогда ведро из колодца не бывает полным, – вздохнула Катерина.

– А это что? – Анюта указала на ведра с водой. – Неужели расстарался кто? Наверняка тот, четвертый, Илья? Или как его там? Ну, не хочешь говорить, и не нужно. Давай дальше по распорядку.

– Потом у него начинаются водные процедуры. Ой, Анюта, так он может колодезной водой умываться, а не пить ее. К тому же если и станет пить, то скорее всего накипятит воды в чайнике и все свойства приворотного зелья отобьет. Лучше подмешать ему капли в зубную пасту.

– Да, хороший вариант. Приходим к нему с утра пораньше и направляемся к умывальнику. Я заговариваю ему зубы, мол, какая картошка нынче уродится, а ты крадешься к зубной пасте.

– Но он-то зубную пасту глотать не станет, он ее выплюнет вместе с каплями.

– Давай ближе к завтраку! Если лить, то наверняка! Чем он завтракает?

– Не знаю, – призналась Катерина, – я же никогда с ним вместе не завтракала. Да и не обедала тоже. Не говоря уже об ужине.

– Вариант третий, и последний, – заключила Анюта. – Придется действовать напролом. Утром приходим к нему во время завтрака. Я заговариваю ему зубы о том, мол, какая Любка дура необыкновенная, а ты незаметно пробираешься к его чашке и льешь ему туда капли.

– Мне кажется, – заметила Катерина, – нужно говорить про погоду и урожай. Не нужно про Любу.

– Правильно, – согласилась с ней Анюта, – много чести. Лучше про наше правительство с умным человеком поговорить. Или о ценах на хлебобулочные изделия.

– Я не смогу незаметно, – сказала Катерина, – я же непрозрачная!

– Ты до того исхудала, что светишься вся! А говоришь, что непрозрачная. Ладно, есть еще варианты. Что он после завтрака делает? Только не говори мне, что сидит и пишет!

– Он иногда лужайку подстригает такой небольшой тележкой с противным жужжанием.

– Вот оно, наше спасение! – вскрикнула Анюта. – Когда он последний раз подстригал?!

– Давно. – В глазах Катерины засветилась надежда. – Ты думаешь, это сработает? А как?

– Обыкновенно! Я кваса принесу домашнего, раз твой писатель не употребляет горячительные напитки. Кстати, он, случаем, не больной? Подумай тогда, зачем тебе калека? Хотя у инвалидов бесплатный проезд в общественном транспорте и льготы на телефон. Небольшая, а все-таки выгода. Значит так. Он стрижет, потом обливается, а тут и мы с квасом. Ты ему говоришь, мол, а не выпить ли вам, Георгий Вениаминович, домашнего кваску-то? Он тебе отвечает, мол, а почему бы и нет? И пьет! А там – приворотное зелье. Выпил – и все, твой навеки!

– Некрасиво как-то получится, может, лучше все-таки четвертого дождаться? – засомневалась Катерина. – Не нравится мне, получается, будто я навязываюсь ему сама.

– Ты не навязываешься, ты ему кваса предлагаешь! Я сейчас для ускорения процесса к Степанычу сбегаю. Пусть выйдет, покосит обочину да писателю намекнет, что у него газон зарос. Но если тот пойдет к колодцу за водой, то беги за ним и прячься там. Ни один вариант нельзя отметать, ни один. За все нужно хвататься, нечего нам у моря ждать погоды. Придет четвертый, четвертым и будет, а синицу из рук выпускать нельзя.

Анюта все организовала быстро. Степаныч, сколько ни сопротивлялся, говоря, что в полдень только придурки городские косят, все же косить пошел и писателю про заросший газон крикнул. «Синица» вытащил свою тележку и принялся жужжать. Анюта бросилась за квасом. Катерина судорожно сжала в руке пузырек с приворотным зельем.

– Давай, – толкнула Катерину в бок подруга, когда писатель отжужжал десять минут. Говори ему: «Не желаете ли, Георгий Вениаминович, домашнего кваску?»

– Не желаете ли домашнего Вениамина Георгиевича? – взвизгнула испуганно Катерина и умолкла.

Анюта схватилась за голову и за стакан с квасом, в который уже были добавлены заветные капли.

Карпатов выключил тележку и повернулся лицом к дамам.

– Кваску домашнего не желаете? Катерина вам предлагает, между прочим! – заявила Анюта, смело толкая подругу к дыре в заборе.

– А отчего ж Катерина? – улыбнулся писатель плотоядной улыбочкой. – Я бы из ваших рук, Анюта, с удовольствием домашнего квасу выпил. Вы же его готовили, а я знаю, какая вы знатная хозяйка!

Анюта зарделась от удовольствия и немного смутилась.

– Какая на вас, Анна Игнатьевна, сегодня юбка красивая, – продолжал льстить Анюте писатель.

Та покрутила задом в цветастой юбке и вытерла со лба пот. К такому повороту судьбы она была явно не готова. Писателю следовало обращать внимание на Катерину, а не на цветастую юбку! Анюта разволновалась, выхватила у опешившей Катерины стакан с квасом и опорожнила его сама.

– Что ты делаешь?! – зашипела на нее Катерина.

– Проказник, – погрозила писателю пальцем Анюта и кокетливо сообщила: – Сейчас я этому шалуну квасу принесу. Стакан только сполосну. – И унеслась к рукомойнику.

Карпатов, как будто только того и дожидался, повернулся к Катерине спиной и принялся снова жужжать. Та вернулась на исходные позиции, налила в принесенный Анютой стакан кваса и накапала приворотного зелья. Во двор к Катерине пришел Степаныч.

– Ну и как? – поинтересовался он. – Косит? Вот придурок-то городской, прости господи за определение. Нормальные люди по утрам росу собирают, да на вечерней зорьке. А в полдень – одна маета. Умаялся я весь! – Он схватил без разрешения стакан с квасом и выпил, смакуя напиток по глоткам. – Хорош квасок!

– Что вы делаете?! – зашипела на него Катерина и схватилась за свою бедную голову. На нее только Степаныча не хватало! Да еще влюбленной Анюты!

– Ничего страшного, он безобидный, – отмахнулась Анюта и побежала споласкивать стакан.

Пришлось повторить процесс заново: налить, накапать, предложить… Во дворе дома замаячил Семен, разыскивающий жену. Его взгляд красноречиво уперся в стакан с холодным домашним квасом, подготовленный для обольщения писателя.

– Ни за что! – закричала Катерина и схватила стакан. – Пейте немедленно! – приказала она Карпатову и просунула стакан с квасом в дыру. – Пейте, иначе хуже будет!

Карпатов изумился до глубины души от такой наглости и выпил. Все, до единой капли. Кстати, последней. Ведьма на приворотном зелье явно сэкономила.

– У вас что, последний стакан? – едко поинтересовался он. – И, как всегда, проблемы с водой?

– Точно, – прищурилась Катерина, – у меня проблемы. Зато теперь они будут у вас!

– Вы что, – сдавленным голосом произнес Карпатов, – напоили меня слабительным?!