определяются вашим разумом; что подобно тому, как человек должен производить материальные ценности для поддержания своей жизни, он должен созидать себя, чтобы его жизнь стоило поддерживать; что подобно тому, как человек создает собственное благосостояние, он создает и собственную душу; что без чувства собственной значимости жить нельзя; но если жизнь лишена бессознательных, изначально данных ценностей, у человека нет и изначально данного чувства собственного достоинства и его приходится обретать, преобразуя душу в соответствии со своим нравственным идеалом, по образу Человека, существа разумного, которого каждый от рождения способен из себя сотворить, но акт творчества не навязывается, а выбирается; что первой предпосылкой к возникновению чувства самоуважения служит тот лучезарный эгоизм души, который побуждает искать лучшего во всем, будь то нечто физическое или духовное, душа, стремящаяся прежде всего к моральному самосовершенствованию, ценя превыше всего себя; что знаком достигнутого самоуважения является дрожь презрения и бунт против назначенной вам роли животного, обреченного на ритуальное заклание, против низкой дерзости любого учения, предлагающего пожертвовать незаменимой ценностью – вашим сознанием и несравненным великолепием – вашим бытием в угоду слепому бегству от действительности, нравственному застою других.
Теперь вы понимаете, кто такой Джон Галт? Я – по праву обретший то, за что вы не пытались бороться, от чего вы отреклись, что предали, опорочили, но так и не смогли полностью уничтожить, то, что вы теперь виновато скрываете, проводя жизнь в извинениях перед профессиональными людоедами, лишь бы не выдать, что в глубине души вам все еще хочется сказать то, что я говорю сейчас всему человечеству: я горжусь самим собой и тем, что хочу жить.
Это желание, которое вы разделяете, скрывая от самих себя как зло, и есть то, что еще осталось в вас от добродетели, но это желание нужно заслужить. Единственная моральная цель человека – его собственное счастье, но достичь этой цели может лишь человек добродетельный. Добродетель – это не самоцель. Добродетель – не награда самой себе и не жертва в угоду злу. Наградой добродетели служит жизнь, а цель и награда жизни – счастье.
Как тело имеет два основных ощущения: удовольствие и боль – знаки здоровья и болезни, жизни и смерти, этого фундаментального выбора, так и в вашем сознании существуют две основные эмоции: радость и страдание – знаки того же выбора. Эмоции подсказывают, что способствует жизни и что угрожает ей, это счетчик, мгновенно подсчитывающий ваши потери и приобретения. Хотите вы того или нет, вы чувствуете, что хорошо для вас, а что – плохо. Но лишь от ваших моральных критериев зависит, что вы назовете хорошим, что плохим, что принесет вам радость, что боль, что вы полюбите, что возненавидите, чего пожелаете, чего испугаетесь. Испытывать эмоции – ваше врожденное свойство, но содержание эмоций определяется вашим разумом. Способность чувствовать – это двигатель, который питает топливом ценностей разум. Если вы заправите свой автомобиль горючей смесью противоречий, у вас заглохнет мотор, коробка передач проржавеет, и при первой же попытке тронуться с места на машине, которую вы, водитель, сами и испортили, вы разобьетесь.
Если критерием ваших ценностей становится нелогичность, а вашим представлением о добре – утопия, если вы жаждете незаслуженной награды, богатства или любви, если вы пытаетесь обойти закон причин и следствий, ожидая, что по вашей прихоти А перестанет быть А, если вы стремитесь получить нечто противоположное бытию – вы этого добьетесь. Только не плачьтесь тогда, не говорите, что жизнь бесцельна, что счастья нет; проверьте, чем вы заправили свой автомобиль: вы доехали туда, куда и хотели.
Счастья нельзя достичь по прихоти эмоций. Счастье не есть удовлетворение безрассудных желаний, которым вы слепо потакаете. Счастье – это состояние непротиворечивой радости, радости без чувства вины, без страха наказания, радости, гармонирующей с вашими моральными ценностями, а не ведущей к саморазрушению; это радость от того, что способности разума используются полностью, а не от того, что удалось убежать от своих мыслей; от того, что достигнуты истинные ценности, а не от того, что удалось уйти от реальности; это радость творца, а не пьяницы. Счастлив может быть лишь разумный человек, человек, преследующий разумные цели, ищущий разумных ценностей и находящий радость лишь в разумных действиях.
Если я зарабатываю на жизнь не разбоем и не попрошайничеством, а собственным трудом, то я не пытаюсь построить свое счастье на благосклонности или несчастье других. Напротив, я заслуживаю его собственными достижениями. Ведь я не считаю целью своей жизни удовольствия других людей, равным образом я не считаю, что и другие сочтут целью своей жизни мои удовольствия. Мои ценности непротиворечивы, мои желания гармоничны – подобным же образом среди разумных людей не существует ни столкновения интересов, ни жертв, ведь разумные люди не желают незаслуженного, они не смотрят друг на друга глазами людоедов, они не приносят и не принимают жертв.
Делец – вот символ взаимоотношений между разумными людьми, нравственный символ уважения к человеку. Мы, живущие ценностями, а не грабежом, – дельцы по сути и духу. Делец – это человек, зарабатывающий то, что ему достается, не дающий и не берущий незаработанного. Делец не ждет, что кто-то заплатит за его неудачи, не просит, что-бы его любили за его недостатки. Делец не растрачивает себя физически на жертвы, а духовно на милостыню. Подобно тому, как он продает свой труд лишь в обмен на материальные ценности, он отдает свое уважение лишь в оплату, в обмен на человеческие добродетели, в оплату удовольствия, которое он получает, общаясь с людьми, которых уважает. Паразитирующие мистики, которые веками поносили и презирали дельцов, превознося попрошаек и бандитов, всегда знали скрытую причину своих глумлений: делец, приводивший их в ужас, – символ справедливости.
Вы спросите, каковы мои моральные обязательства перед согражданами. Никаких, кроме обязательства перед самим собой, перед материей и бытием: обязательство быть разумным. Я имею дело с людьми так, как того требует моя и их природа: посредством разума. Я не ищу и не желаю получить от них ничего, кроме тех отношений, какие они готовы установить по свободному выбору. Я могу иметь дело лишь с их разумом и лишь в собственных интересах – если наши интересы совпадают. Если это условие не соблюдается, я не устанавливаю никаких отношений. Я не препятствую тем, кто со мной не согласен, идти своим путем, и сам не сверну со своего пути. Я побеждаю лишь с помощью логики и подчиняюсь лишь логике. Я никому не подчиняю свой разум и не имею дела с теми, кто так поступает. Мне ничего не нужно ни от трусов, ни от глупцов; я не ищу никакой выгоды от эксплуатации человеческих недостатков: глупости, нечестности, страха. Единственная ценность, которую могут предложить мне люди, – плоды их разума. Когда я спорю с разумным человеком, судьей в нашем споре становится сама реальность; если прав я, он поймет свою ошибку; если прав он, осознаю свою ошибку я; выиграет в споре лишь один из нас, но спор принесет пользу обоим.
О чем бы ни шел спор, есть одно злодеяние, которого нельзя допускать, то, чего никому не дозволено совершать по отношению к другим и никому нельзя разрешить или простить. До тех пор, пока люди живут вместе, ни один человек не имеет права первым – вы слышите? – ни один человек не имеет права первым применить физическую силу против другого.
Угрожать физическим уничтожением человеку или его восприятию реальности значит отрицать или парализовать его инструмент выживания; силой принуждать его действовать вопреки своему разумению равнозначно тому, чтобы принудить его действовать вопреки себе самому. Кто бы ни начал насилие, какой бы цели он ни пытался таким образом достичь, он – убийца, действующий не в интересах жизни, а в интересах смерти, хуже, чем смерти: он исходит из стремления к разрушению самой способности человека жить.
Не говорите, что ваш разум убедил вас в праве принуждать мой разум к послушанию. Насилие и разум несовместимы; там, где начинается насилие, кончается мораль. Объявляя человека неразумным животным и предлагая соответственно с ним обращаться, вы определяете собственную личность и более не можете претендовать на разумность суждений – как не может на это претендовать ни один защитник противоречий. Не может быть права разрушать источник прав, единственное средство судить, что верно, а что неверно, – разум.
Заставлять человека отказаться от своего разума и принять взамен вашу волю, используя вместо доказательства оружие, вместо убеждения ужас, а в качестве самого сильного аргумента смерть, значит пытаться жить вопреки реальности. Реальность требует от человека действий в соответствии с собственными разумными интересами; оружие, которое вы применяете, требует, чтобы человек действовал вопреки своим интересам. Если человек действует вопреки собственному разумному суждению, реальность
