Когда ему было больше нечем заняться, Кокс стрелял. В птиц, летучих рыб, обезьян – во всё, что попадёт под руку. Однажды на палубу села большая голубая бабочка, прилетевшая с островов. Кокс подстрелил её так точно, что от насекомого осталась лишь пара крыльев. А потом подмигнул Дафне, словно совершил нечто хорошее. У Дафны был кузен с похожим характером – Ботни, вот как его звали, - он всегда давил лягушек, пинал котят и топтал пауков. Кончилось тем, что однажды она случайно сломала ему два пальца, которые он сунул под детскую лошадку-качалку, потом сказала ему, что засунет ему в штаны осиное гнездо, если он не исправится, а потом разрыдалась, когда няньки вбежали в детскую. В конце концов, её предки были бойцами, и она унаследовала толику их жестокости.

К сожалению, Кокса некому было наставить на путь истинный, сломав ему пальцы. Но, шепталась команда, он вроде бы переменился. Он продолжал стрелять во что попало, но к службе относился ревностно, при этом заинтригованно наблюдая за Робертсом, словно энтомолог за редким жуком. Похоже, Кокс восхищался капитаном.

Что касается самого Робертса, то он хоть и желал спасти Кокса от Адского Пламени, но самог0 первого помощника весьма недолюбливал, что никогда не стеснялся демонстрировать. Коксу это сильно не нравилось, но стрельба по капитанам всегда вызывает ненужный шум, поэтому, объяснял Куки, первый помощник решил побить Робертса на его собственной территории (или воде), разрушив святошу изнутри.

Кокс стрелял во всё, что шевелится, но это просто чтобы убить свободное время. Насчёт капитана у него были иные планы. Он хотел убить его веру.

Всё началось с того, что на молитвенных собраниях Кокс принялся кричать 'Аллилуйя!' или 'Амен!' каждый раз, как капитан заканчивал фразу, и при этом громко хлопал в ладоши. Потом начинал задавать хитрые вопросы, например : 'Чем же они кормили тигров и львов на Ковчеге, сэр?' или 'Куда делась вся вода после Потопа?' Однажды он потребовал от кока приготовить обед на всю команду из пяти хлебов и двух рыб. Когда капитан заметила на это, что библейскую историю не следует понимать слишком буквально, Кокс салютовал и спросил: 'А что же тогда следует, сэр?'

Постепенно дела шли всё хуже. Капитан нервничал. Матросы, которые давно были с ним, стали говорить, что никогда прежде не видели его таким. Нервозность капитана плохо сказывалась на матросах: он ко всему придирался и задавал команде больше работы, чем обычно. Дафна старалась пореже выходить из каюты.

А потом началось с попугаем. Никто так никогда и не дознался, кто обучил птицу первым ругательствам, и хотя неуверенные подозрения указывали на Кокса, нервничала вся команда. Кокс принялся вербовать сторонников, другие твёрдо поддерживали капитана. Начались драки, стали пропадать мелкие вещи. Нет ничего хуже для команды, объяснял Куки. Никто не может нормально работать, если матросы вынуждены постоянно следить за своими пожитками. Начнутся взаимные упрёки и подозрения, предрёк Куки. Возможно, больше упрёков, чем подозрений, добавил он.

А на следующий день Кокс подстрелил человека в каноэ. Дафна была бы рада сказать, что вся команда возмутилась смертью старика, и, в некотором смысле, так оно и было, но многие гораздо больше волновались, что у туземца обнаружатся многочисленные родственники с быстрыми каноэ, острыми копьями и минимальным желанием выслушивать объяснения. Были даже такие, кто полагал, что старик не имеет значения, однако Кокс стрелял и в дельфинов, а это было жестоко и грозило принести несчастье всей команде.

Кончилось всё настоящей войной, и все были уже так взбудоражены, что Дафне показалось - воевали даже не две партии, а больше. Она спряталась у себя в каюте, усевшись на бочонок с порохом с заряженным пистолетом в руках. Капитан сказал ей, что если люди Кокса победят, ей следует выстрелить в бочонок, 'чтобы спасти свою честь', хотя она была не уверена, сколько спасённой чести останется в маленьких кусочках её тела, падающих с неба вместе с обломками каюты. К счастью, ей не довелось этого узнать, потому что капитан Робертс подавил мятеж, сняв с вертлюга одну из небольших пушек 'Свит Джуди' и направив её против мятежников. Пушка предназначалась для стрельбы картечью по пиратам. Она не годилась для стрельбы с рук, и если бы капитан пальнул из неё, его, вероятно, швырнуло бы отдачей в море, но все мятежники были бы при этом изрешечены картечью. Капитан был в такой ярости, что даже Коксу пришлось отступить, объяснил ей Куки. Капитан выглядел разгневанным, словно сам Всемогущий, стирающий с лица земли особенно грешный город, и Кокс вынужден был признать, что есть на свете некто более безумный, чем он сам, особенно ввиду перспективы быть разорванным картечью на кусочки. Или, добавил Куки, капитан, возможно, осознал, что готов совершить массовое убийство, которое отправит его душу прямиком в Ад вместе с Коксом, чего, кажется, и добивался первый помощник.

Так или иначе, капитан не стал стрелять, сказал Куки. Он положил пушку на палубу. А потом выпрямился, скрестив руки на груди, на его лице играла слабая зловещая улыбка. Кокс тоже не шевелился, он выглядел озадаченным, и тут каждый лояльный капитану матрос направил пистолет прямо на первого помощника. На этом мятеж иссяк. Кокса вместе с его сообщниками загнали в шлюпку, снабдив пищей, водой и компасом. А потом, конечно же, начался спор об оружии. У бывших мятежников нашлись друзья, которые стали утверждать, что оставить людей без оружия в этих опасных водах равносильно смертному приговору. В конце концов, было решено оставить мятежникам оружие, из предосторожности сложив его на маленьком островке в миле от корабля. Капитан Робертс мрачно предрёк, что любой пиратский корабль или работорговец, который наткнётся на шайку Кокса, немедленно обзаведётся новым капитаном. Поэтому Робертс приказал зарядить корабельные пушки и держать их наготове день и ночь, а пассажирам шлюпки сообщил, что если увидит их ещё хоть раз, лодка немедленно будет расстреляна.

Шлюпка была спущена с борта и отплыла. Её пассажиры выглядели притихшими и встревоженными, все, кроме Фокслипа и Полгрэйва, которые громко смеялись и плевали вслед кораблю. Это потому, объяснил Куки, что ни были слишком глупы, чтобы понять: они отправляются в плавание по опасным водам под предводительством сумасшедшего убийцы.

'Джуди' так и не оправилась после мятежа, но всё-таки легла на прежний курс. Моряки стали молчаливы, старались поменьше говорить друг с другом. Над кораблём сгустилась мрачная атмосфера. Ещё пять человек сбежали в Порт-Генри, и, учитывая высаженных мятежников, на корабле осталось слишком мало матросов, чтобы справиться с бедой, когда пришла волна.

Вот такую историю поведала всем Дафна. Она постаралась рассказать всё по-честному, и в тех местах, где полагалась на сведения от Куки, всегда делала специальную оговорку об этом. Хотелось бы ей обладать даром красноречия Пилу. Тот умел, даже просто споткнувшись об камень, потом превратить это в захватывающе приключение.

Когда она закончила, повисло молчание. Большинство островитян смотрели на Пилу. Дафна изо всех сил пыталась говорить понятно на чужом для неё языке, но всё равно заметила несколько озадаченных взглядов.

Пилу пришлось повторить всю историю снова, и он превратил её в настоящее представление. Дафна легко узнала капитана Робертса, тяжеловесного и напыщенного, скользкого Полгрэйва, а также топочущего ногами и орущего Кокса. Все эти персонажи попеременно кричали друг на друга, Пилу непрерывно тыкал в воздух пальцами, изображая пистолеты, и, каким-то чудесным образом, вся история снова прошла перед её глазами, словно спектакль на сцене.

Некоторые аспекты сумасшедшего реализма были добавлены попугаем, который бешено скакал по верхушкам стоявших поблизости пальм и периодически разражался криками вроде: 'А как насчёт Дарвина? Ваарк!'

Слова в переводе Пилу были не слишком понятны Дафне, но когда дело дошло до эпизода стрельбы в пожилого туземца, рассказчик обратился к ней за помощью.

- Кокс убил человека в каноэ, потому что тот не был штанишником?

Этого вопроса она ожидала.

- Нет. Тот, кого я убила… мертвец, возможно, стрелял именно поэтому, но Кокс пальнул в старика просто потому, что у него под руками не оказалось иной мишени.

- Гм… мой английский не слишком хорош… - начал Пилу.

- Мне жаль, но ты всё понял правильно.

- Он убивал во имя Локачи и ради славы, как Разбойники?

- Нет. Он убивал просто потому, что ему так хотелось.