[Нет, потому что все признаЮт: его работа – не убийство. Для того и нужен суд. Он творит Закон].
- И что же освобождает палача от ответственности? Разве Господь наш не сказал: 'Не убий'?
[Тоже верно. Тут всё немного запутывается].
В дверях кто-то появился, и её рука подняла пистолет. Потом её разум опустил оружие.
- Молодец, - сказал Мау. – Не хотелось бы мне попасть под выстрел второй раз. Помнишь?
Она снова расплакалась.
- Мне очень жаль. Я думала, ты… Я думала, ты дикарь, - наконец, вымолвила Дафна.
- Что такое 'дикарь'?
Она указала пистолетом в сторону Фокслипа.
- Кто-то вроде него.
- Он мёртв.
- Ужасно. Но он сам выпил пиво.
- Мы видели другого, он побежал в Нижний лес. Чихал кровью, словно больной кабан.
- Тот не стал пить, - всхлипнула Дафна. – Прости… я привела сюда Локачу.
Глаза Мау сверкнули.
- Нет, это они привели Локачу с собой. А ты насытила его и отослала прочь.
- Скоро придут другие! Они всё время говорили об этом, - сказала Дафна.
Мау ничего не ответил, просто обнял её за плечи.
- Я хочу, чтобы завтра был суд, - объявила она.
- Что такое 'суд'? – спросил Мау.
Он подождал, но вместо ответа раздался храп. Мау посидел рядом с Дафной, глядя, как темнеют вечерние небеса. Потом осторожно уложил девушку на её циновку, вскинул уже окоченевшее тело Фокслипа на плечо, и направился к берегу. Неизвестна Женщина видела, как он загрузил тело в каноэ и поплыл в открытое море. Там Мау привязал к ногам трупа кусок коралла и бросил Фокслипа за борт, на съедение любой твари, достаточно голодной, чтобы не побрезговать мертвечиной.
Потом она видела, как Мау вернулся на берег и пошёл в горы, в долину, где Мило и Кэйл бдели рядом с Атабой, чтобы тот не превратился в привидение.
Утром все они вслед за Мау спустились обратно к берегу, там к ним присоединилась Неизвестная Женщина и ещё несколько человек. Взошло солнце, и Мау не удивился, заметив плывущую рядом с ним серебристую тень. Никто другой её не замечал – Мило даже прошёл насквозь и ничего не почувствовал.
- Ты доволен? – прорычал Мау. – Тогда отправь жреца в Лучший Мир.
- Потому что
- Я хотя бы попытался! – закричал Мау.
Все уставились на него.
Серебристая тень пропала.
На краю рифа Мау привязал к телу старика обломки кораллов, опустил Атабу в тёмное течение и наблюдал, как он тонет, отныне недоступный для акул.
- Он был хорошим человеком! – крикнул Мау, обращаясь к небесам. – И заслуживает богов получше!
В туманах Нижнего леса шевельнулась чья-то тень.
Для Артура Септимуса Полгрэйва, известного среди друзей (если у него были друзья), под кличкой 'Септик', ночка выдалась очень так себе. Он знал, что умирает, просто чувствовал. Иначе и быть не могло. Во всём этом чертовом лесу не осталось ни одной твари, которая за долгую сырую ночь не попыталась хотя бы раз клюнуть, укусить или ужалить Полгрэйва. Тут были пауки – огромные, страшные пауки, которые поджидали тебя, сидя как раз на уровне твоего носа в своих тенётах, протянутых поперёк каждой тропинки, - а ещё всякие другие насекомые, каждое из которых было вооружено, судя по ощущениям, раскалёнными иглами. Твари кусали его за уши и забирались в штаны. Другие твари наступали на него. А среди ночи нечто ужасное вылетело из кустов и приземлилось прямо ему на голову, после чего попыталось открутить её с плеч. Как только рассветёт, ему следует рискнуть и попытаться добежать до лодки, чтобы уплыть прочь. 'В конце концов, - подумал он, вытаскивая что-то весьма многоногое у себя из уха, - хуже, чем сейчас, уже не будет'.
Он ошибался.
В кроне дерева у него над головой раздался шорох, и как только Полгрэйв посмотрел вверх, хорошо поевшая накануне птица-прадед отрыгнула остатки ужина, чтобы освободить место для завтрака.
Этим же утром к Пилу подошла очень решительно настроенная Дафна с бортовым журналом 'Свит Джуди' в руках и заявила:
- Я требую честного суда.
- Прекрасно, - согласился Пилу. – Мы хотим пойти посмотреть на новую пещеру. Пойдёшь с нами?
Б0льшая часть населения острова уже собралась вокруг них - слухи о богах распространились быстро.
- Ты не знаешь, что такое суд, верно?
- Гм, нет, - признался Пилу.
- Это когда все решают, совершил ли человек что-то плохое и заслуживает ли наказания.
- Ну, ты хорошо наказала того штанишника, - весело заметил Пилу. – Он убил Атабу. Он был пиратом!
- Это, да… но вопрос в том, имела ли я право на это? Должна ли была убивать его?
Мило навис над братом, согнулся и что-то прошептал ему на ухо.
- Ах, да, - поправился Пилу. – Брат напомнил мне о моряке, который что-то украл в Порт-Мерсии. Его привязали к мачте и били такой кожаной штукой. Ты об этом говоришь? Думаю, кожу мы тут найдём.
Дафна вздрогнула.
- Гм… нет, спасибо. Но, хм, разве у вас на островах никто никогда не совершал преступлений?
Потребовалось некоторое время, чтобы Пилу осмыслил эту идею.
- А, понял. Ты хочешь, чтобы мы сказали тебе, что ты не совершила ничего плохого, да?
- Девушка-привидение хочет сказать, что на всё должны быть свои правила и свои причины, - вмешался Мау, стоявший рядом с Дафной. До того она и не догадывалась, что он здесь.
- Верно, но вы не должны оправдывать меня только потому, что я вам нравлюсь, - добавила она.
- Дело в том, что нам не нравится
- Кажется, я понял, что она имеет в виду, - сказал Мау. - Давайте попробуем. Это будет… интересно.
И вот Народ собрался на свой первый суд. О судье и присяжных вопрос даже не стоял: все просто уселись в круг, включая детей. Там же сел и Мау. Здесь все были равны, и он не выделялся среди прочих.
Каждому предстояло принять собственное решение… и Мау вместе с ними. Он был не сильнее их, он был даже не татуирован, как полагается, он не отдавал никому приказов… но каким-то образом все ощущали, что именно он чуть
Дафна слышала, как некоторые новоприбывшие говорят о нём. Они использовали нечто вроде шифра, толковали о 'бедном мальчике', и как тяжело ему пришлось, и тем не менее во всём этом присутствовала невысказанная вслух мысль, что он слишком молод для роли вождя… но тут же рядом появлялись Мило или
