мертвецы, вот почему. Каким-то образом подобные фантазии заставляют нас ощущать собственную значимость. Даже наши страхи должны подтверждать её, потому что на самом деле мы больше всего на свете боимся собственной незначительности.

Он посмотрел, как Атаба подходит к Прадеду, а потом поспешно шагает назад, услышав треск.

'Моё тело боится, но я сам не трус, - подумал он. – И больше не стану бояться. Никогда. Не теперь'.

Впереди появился свет. Он возник внезапно, стоило им пройти плавный поворот коридора. Подойдя ближе, они различили красные, желтые, зелёные отблески. Атаба застонал и остановился. Мау понял, что именно поэтому он сам ни за что не остановится. Он посмотрел вперёд, и увидел, что пол туннеля плавно снижается.

- Останься и присмотри за стариком, - сказал он девушке-привидению. – Не хочу, чтобы он убежал.

'Меня не остановит мой собственный мочевой пузырь, который вот-вот лопнет, - думал он, торопливо продвигаясь вперёд мимо молчаливых Прадедов. – Не остановят мои ноги, которые хотят бежать прочь, не остановят страшные картины, мелькающие в моём воображении'. Он бежал вперёд, вслед за светом своего фонаря, снова и снова повторяя эту клятву, пока, как в своё время капитан Робертс, не ощутил, что пора поменять её слова. 'Меня не остановит тень, что рождается из света, потому что я должен во тьме встретить собственный страх, и протянуть руку, чтобы прикоснуться к нему, а он протянет руку навстречу мне…'

Пальцы Мау прикоснулись к его собственному отражению в гладком золотистом металле: коридор перегораживала металлическая стена высотой в человеческий рост.

Мау приложил к поверхности ухо, но ничего не услышал. Мау толкнул её – стена не шелохнулась.

- Я хочу, чтобы вы вернулись туда, откуда пришли, - сказал он остальным, когда они догнали его. – Мы глубоко под землёй. За этой стенкой может быть вода.

Он несколько раз ткнул в металл своим ломиком. Металл был мягким, но очень толстым. Окружавшие его стены тоннеля были сложены из обычного на острове мягкого камня, и попытаться разрушить их показалось Мау более удачной идеей. Под ударами ломика камень вскоре начал крошиться, через некоторое время раздалось шипение, из дыры повеяло влажным солёным воздухом. Значит, море и правда недалеко, но они пока что выше уровня воды.

Он позвал остальных и удвоил усилия, удивляясь, как легко поддается камень под ударами железного ломика. Открылась дыра во тьму. Снова повеяло сыростью, в темноте слышался тихий плеск волн. В свете фонаря он разглядел несколько белых ступеней, ведущих вниз.

Что же это? Коридор ведет в какую-то морскую пещеру? Их было немало в утёсах на западной стороне острова. Дети исследовали эти пещеры с начала времён, и ни разу ещё не нашли ничего особенно интересного.

Но свет фонаря отразился от чего-то блестящего.

- Я пойду с тобой, - сказала Дафна.

- Нет. Оставайся здесь. Это может быть опасно.

- Да. Именно поэтому я должна пойти с тобой.

- Проход закрыт уже давным-давно! Что там может навредить мне?

- Ты сам сказал, что это может быть опасно! – резонно возразила Дафна.

- Я войду первым, - заявил Атаба. – Если там Локача, я первый протяну ему руку.

- Я не собираюсь ждать вас здесь, посреди трещащих мертвецов! – возмутилась Дафна. – Да, я знаю, что это всего лишь тонковьюн, но такое знание мало помогает.

Все трое посмотрели друг на друга, а потом одновременно попытались протиснуться сквозь узкий проход в пещеру, наполненную затхлым воздухом. Он пах гнилью, как будто воздух может гнить.

Лежавшие за золотой дверью ступени были из божьих якорей. Их украшали гравировки, в точности как божьи якоря на берегу, но некоторые рисунки занимали несколько камней разом. Там и сям камни потрескались, некоторых не хватало.

'Всего лишь куски камня, - подумал Мау. – Почему мы решили, что они достойны поклонения?' Он поднял фонарь повыше и увидел – почему.

Впереди, по колено в воде, стояли огромные, сияющие белизной статуи богов – пузатый Воздух со своими четырьмя сыновьями на плечах, блестящая Вода, свирепый Огонь со связанными руками – в точности, как гласила легенда. Воздух и Вода держали в руках по огромному каменному шару, а шар Огня балансировал у бога на голове, сияя красноватыми отблесками. Там была и четвёртая статуя, бледная и разбитая на куски: её отколотая рука валялась на дне водоёма. Мау подумал: 'Это Имо. Разбитый. Посмею ли я найти его лицо?'

Атаба вскрикнул (и в туннеле от его крика слабо шевельнулись мертвецы):

- Ты видишь? Ты видишь их?! – почти всхлипывал жрец, задыхаясь затхлым воздухом. – Узри богов, демон!

Он согнулся и зашёлся в кашле. Воздух определённо был плохим: каждый вдох приносил смерть вместо жизни.

- Да, я вижу, - ответил Мау. – Всего лишь каменные статуи, Атаба.

- А ты чего ждал, богов во плоти? И разве ты видел когда-нибудь, чтобы камень так сиял? Я был прав, демон, я был прав в своей вере! Теперь ты не сможешь отрицать это!

- Я не могу отрицать то, что вижу. Но я могу задавать вопросы, - возразил Мау, когда старик снова закашлялся.

Мау взглянул сквозь тьму на слабый свет фонаря Дафны.

- Нам надо уходить, сейчас же! – крикнул он. – Скорее! Даже огонь задыхается здесь!

- Всего лишь статуи, - откликнулась Дафна. – Но они… они прекрасны!

Где-то рядом с ней раздался скрежет камня о камень.

Атаба страшно кашлял. Казалось, каждый вдох обдирает ему горло, словно пилой.

Мау взглянул на слабый огонёк своего фонаря и снова закричал:

- Мы должны уйти, немедленно!

- А ещё тут лежит скелет! - отозвалась Дафна. – И у него… Поверить не могу. Лучше вам самим посмотреть! Взгляните только, что у него во рту!

- Вы что, хотите дождаться, пока фонари погаснут, и бежать обратно в полной темноте? – завопил Мау (в туннеле снова шевельнулись Прадеды).

Кажется, подействовало. Мау заметил, что фонарь Дафны сместился к выходу из пещеры. Когда он приблизился к ней, она тяжело дышала, а её фонарь светил оранжевым светом вместо белого.

- Знаешь, мне кажется, это греки построили, - сказала она. – Или египтяне! Древние штанишники… то есть, тоганосцы, я хочу сказать…

- Значит, мы позаимствовали у вас даже наших богов? - прервал её Мау, обнимая за плечи жреца.

- Что? Нет! Это всё так сложно…

Мау подтолкнул её к узкому пролому в стене.

- Хватит болтать! – сказал он. – Иди!

- …иди! – откликнулось эхо в туннеле. Самый старый Прадед рядом с Мау с тихим щелчком рухнул на спину и рассыпался в пыль, оставив после себя лишь засохший тонковьюн, но прежде успев дёрнуть назад предыдущего Прадеда…

Они в ужасе смотрели, как Прадеды начали падать и крошиться один за другим, заполняя воздух вездесущей едкой пылью, заслонившей свет фонарей.

Взглянув друг на друга, исследователи одновременно пришли к общему решению:

- Бежим!

Волоча за собой спотыкающегося жреца, они припустились вверх по коридору. Пыль обжигала глаза и вцеплялась им в горло, но где-то на уровне сорокового скелета они умудрились выскочить из пыльного облака. Они не остановились: пыль позади стояла сплошной ревущей стеной и, кажется, хотела вырваться