пор растут в нашем саду, поэтому ему, в конечном счёте, пришлось сражаться одновременно и с теми, и с другими. Он выжил, потому что никто не хотел убивать безумца, чтобы не навлечь на себя несчастье. Вот это вам и следует запомнить насчёт моей семьи: мы можем быть упёртыми до тупости, но мы всегда сражаемся. – Она резко обернулась. – Да как ты смеешь подкрадываться… О.

Что-то сказало 'пнап'. 'Что-то' оказалось птицей-панталонником, смотревшей на Дафну с весьма оскорблённым видом. Впрочем, этой конкретной птице девушка уделила мало внимания, потому что вокруг сидели ещё минимум пятьдесят таких же, и постоянно подлетали новые. Теперь они производили немало шума, у крупных птиц аэродинамика и так не лучше, чем у кирпича, а эти, пытаясь сесть рядом с Дафной, теряли внимательность и в результате приземлялись в основном на других птиц- панталонников, поднимая клубы перьев и яростно щёлкая клювами: 'Пнап! Пнап!'

Чем-то похоже на снегопад. Поначалу просто весело - какая чудесная зима, не правда ли? - и снег кажется вполне безобидным, потому что он такой мягкий. А потом ты вдруг понимаешь, что сбилась с пути, дороги не видно, быстро темнеет, а снег всё падает и падет с небес…

По чистой случайности одна из больших птиц приземлилась ей прямо на голову, и, в поисках опоры, заскребла своими когтями, так похожими на пальцы старика… Дафна закричала и скинула птицу с головы. Но они всё прилетали и прилетали, собираясь вокруг неё, толкаясь и пнапая друг на друга. В этой буре перьев, шума и запахов она соображала с большим трудом, но догадалась, что птицы не нападают, о нет. Просто они все хотели быть там же, где и она, не важно, где именно.

Кстати, о запахе. Ничто так не воняет, как стая птиц-панталонников. Помимо обычного сухого птичьего запаха, они источали вонь каждой когда-либо жившей на земле твари. Дафна ощущала этот запах всей кожей, словно её скребли железными щётками. А вдобавок птицы постоянно пнапали, изо всех сил стараясь перпнапать друг друга. В результате Дафна чуть не пропустила крик, возвещающий о спасении.

- Покажи нам свои подштанники! Раньше я был алкоголик, а теперь воняю, как кролик!

Панталонники впали в панику. Они ненавидели попугая так же сильно, как он ненавидел их. А когда птица-панталонник хочет быстренько смыться, она первым делом избавляется от всего, что может отяготить её полёт.

Дафна согнулась и прикрыла руками голову, пытаясь защититься от хлынувшего с небес целого дождя костей и кусков недопереваренной рыбы. Возможно, поднявшийся шум был ещё хуже, но, если подумать, 'хуже' было решительно всё.

Мимо неё пронеслась золотисто-коричневая тень человека, сжимающего в каждой руке по кокосу. Он пинался, лягался и спотыкался, прокладывая себе путь сквозь стаю паникующих птиц, пока не добрался до каменной чаши, набитой панталонниками, как ваза цветами. Тогда человек высоко поднял обе руки , занёс кокосы над чашей и одним движением ударил их друг об друга.

Хлынуло пиво, наполнив воздух своим резким запахом. Клювы птиц немедленно повернулись к чаше, реагируя на пиво, как стрелка компаса реагирует на север. Дафна была тут же позабыта.

- Ох, лучше бы я умерла, - сказала Дафна, ни к кому конкретно не обращаясь, и вынимая из волос рыбьи косточки. – Нет, ещё лучше было бы оказаться в ванной, настоящей ванной, с мылом и полотенцами. А потом ещё раз в ванной, потому что, поверь мне, бывают в жизни моменты, когда одной ванны недостаточно. А уж потом лучше бы я умерла. Наверное, это худшее… - тут она замолчала, потому что, да, было и есть в её жизни кое-что похуже, а потом продолжила: - … второе худшее из когда-либо происходившего со мной.

Мау пригнулся рядом с ней.

- Мужская половина, - сказал он, улыбаясь.

- Да уж, весьма похоже на то, - резко ответила Дафна. Потом уставилась на Мау. – Ты как, вообще?

Мау нахмурил брови, и Дафна поняла, что её сарказм не достиг цели. Благодаря Пилу и Кэйл, они теперь весьма сносно общались, но порой самые простые повседневные вопросы оказывались слишком сложными, потому что задаваемый вопрос типа 'ты как, вообще?' подразумевал совсем не тот ответ, который вытекал из его буквального значения. Она словно видела, как Мау соображает, что нужно ответить в данном случае.

- Ну, вообще я существую потому, что однажды моя мать и мой отец… - начал он, но Дафна уже была готова к такому обороту дел, хотя бы отчасти.

- Я имею в виду, как ты себя чувствуешь сейчас! – громко сказала она.

Раздались несколько глухих ударов. Панталоннки вокруг них начали падать, как подкошенные, словно престарелые леди, выпившие на Рождество чуток лишку шерри. Дафна принялась гадать, не отравило ли их пиво, потому что ни одна птица не начала распевать песни, но на самом деле она сильно сомневалась в этой гипотезе. В конце концов, ей доводилось видеть, как панталонники без всякого вреда для здоровья я пожирают дохлых крабов, пролежавших на солнце несколько дней. Кроме того, у лежавших птиц подёргивались клювы, из которых порой раздавалось вполне счастливое пнапнапанье. Как только пьяный панталонник падал с чаши, его место мгновенно занимал страдающий от жажды коллега.

- Девочка сказала мне, что ты упоминала камень, - пояснил Мау. – А потом я съел целый горшок мяса. Она меня заставила. А ещё потом я побежал к тебе изо всех сил, и девочка поотстала. – Он указал себе за плечо. Блиби осторожно пробиралась по долине, стараясь не наступить на храпящих птиц. – Она сказала, ты велела ей присматривать за мной.

Они сели и подождали Блиби, не глядя друг другу в глаза. Мау сказал:

- Гм, пиво пьют птицы, но дух этого пива возносится прямо к Прадедам. Так жрецы говорят.

Дафна кивнула.

- У нас в стране то же самое, но мы обходимся вином и хлебом, который претворяется в плоть Хри…

' Ой, у них ведь здесь настоящие каннибалы есть, - подумала она. – Пожалуй, мне будет… сложновато объяснить наши обряды'.

- Впрочем, я в это не верю, - добавил Мау.

Дафна снова кивнула и ещё немного подумала.

- Может, это всё-таки правда, в переносном смысле? – предположила она.

- Нет. Просто люди так говорят, когда хотят поверить в ложь, - категорично заявил Мау. – Обычно они хотят.

Снова повисла неловкая пауза, которую удачно заполнил попугай. Заметив, что его смертельные враги парализованы Дьявольским Питьём, он опустился на землю и принялся трудолюбиво стаскивать с них штаны, что на практике означало – ощипывать белые перья с их ног, издавая при этом радостные, но, к счастью, приглушённые попугаичьи вопли.

- А ноги-то у них… розовые, - заметила Дафна, довольная, что смогла найти более-менее безопасную тему для продолжения беседы.

- Ты помнишь, как мы… бежали? – помолчав, спросил Мау.

- Да. Отчасти. Я помню рыбок.

- Серебристых рыб? Таких, длинных и тонких?

- Да, как угри! – обрадовалась Дафна.

По всей долине летали пучки перьев.

- Значит, это было по правде?

- Похоже на то.

- Действительно было, не во сне?

- Миссис Буль считает, что да.

- Кто такая эта миссис Буль?

- Очень старая женщина, - пояснила Дафна.

- Ты имеешь в виду Мар-исгала-егисага-гол?