иметь возможности схватить её?! Лучше б его разорвал сом, честное слово! Это избавило бы командира от нынешних мук!

Одно радовало: от гламурности у джипа, маячившего впереди, мало что осталось. Его изрядно заляпало грязью и хорошенько прокоптило. Лимонный цвет скорее угадывался, чем таковым являлся. Экипажу «Хаммера» несладко пришлось в пути. Ну так, не одним же чистильщикам страдать!..

И всё же в салоне джипа куда комфортней мчать по Территориям, чем на мотоцикле. Пальцы-то примёрзли к рукояткам рулей. Гурбан передние лапки перестал чувствовать с час назад уже. Остановиться бы, размять их, согреться — костёр, что ли, развести. Но — нет, отставить, никаких перекуров! Уйдёт ведь джип, зар-раза! Как есть уйдёт! И наплевать, что одежда покрылась коростой льда — снег падал, таял, а потом ударил мороз. Главное — догнать!

Кашлем заглушив рёв квадроцикла, Доктор выдавил из себя:

— Командир, до Орла немного осталось.

Гурбану очень захотелось дать ему по зубам, чтоб не злил понапрасну. А то командир не знает, что в развалинах Орла можно так затеряться, что за год хрен найдёшь!

Говорят, там живут призраки погибших в радиоактивном огне. Да мало ли что говорят. У Гурбана бы спросили, прежде чем языками молоть…

В самом начале Псидемии по Орлу шарахнули ядерной боеголовкой. Никто до сих пор не знает, кто именно шарахнул. Может, свои. А может, америкосы расстарались. У Гурбана мнение на этот счёт однозначное: свои, чтоб чужие боялись. Заряд был плёвым — по меркам настоящей Четвёртой Мировой, если б она случилась. Да и городок мелковат для аппетитов Пентагона. Если б по Москве влепили, тогда другое дело, а тут всего-то городишки — триста с гаком тыщ населения, тьфу и растереть, один район в Харькове до Псидемии. Американцы не стали бы мараться. Просто шла волна зомбаков на Москву, вот какой-то умник в Кремле и отдал приказ: остановить. А как это сделать? А очень просто — просто жахнуть нашим мирным атомом. А чтоб целиться было проще, выберем на карте примечательную точку, вот эту, к примеру. Только, господа военные, возьмите, пожалуйста, бомбочку такую, чтобы столицу не зацепило.

Взяли, а то. Выцарапали из закромов Родины. Ну, и жахнули, не проблема.

Псидемию, конечно же, это не остановило — слишком глобальным было заражение. Зато напоследок мощь российского оружия продемонстрировали всему миру. Как весь мир с перепугу не накрыл Федерацию и прилежащее СНГ превентивным ударом — загадка, не подвластная уму Гурбана. Но — обошлось. Правда, неизвестно, что хуже — жить в том слизневом аду, который получился, или же сгореть вмиг, ни о чём больше не беспокоясь.

Если б это зависело от Гурбана, он выбрал бы второе. Не колеблясь.

— Командир! Командир! Командир!.. — Гурбан вынырнул из забытья. Доктор вцепился ему в локоть и настойчиво требовал внимания.

— Чего тебе?

— Ксю! Фаза!

Гурбан обернулся, мельком заметив справа автобусную остановку. Бээмвешный мотоцикл, на котором ехали блондинка и великан, лежал на боку. Рядом Бек уже поставил на подножку свой «Эндуро». Маевский подбежал к девушке (двигался он ловко, будто кабан и не распорол ему ногу в строительном гипермаркете) и поднял её, словно большую тряпичную куклу. Ксю была без сознания. Упёршись ладонями в тонкую корку льда, покрывшую асфальт, Фаза стоял на коленях и мотал головой из стороны в сторону. Похоже, одним бойцом с черепно-мозговой травмой в отряде стало больше.

Развернуть «Поларис Рейджер» оказалось непросто — ещё несколько метров по инерции на его несло вперёд. Колёса проскальзывали на зеркальной корке.

— Да что ж это такое?! — Как только квадроцикл остановился, Гурбан направил его к пострадавшим товарищам.

На обледенелой дороге — даже самой идеальной! — и четырёх колёс маловато, чтобы удержаться на скорости, а что уж говорить о двух.

Кроме чистильщиков на дороге никого уже больше не было. «Хаммер» скрылся в развалинах Орла.

— Как ты, детка? — Гурбан провёл ладонью по мягкой, шелковистой щеке Ксю.

Блондинка открыла глаза. И тут же на лбу у неё обозначились морщинки:

— Я не справилась с управлением. Я подвела всех. Я…

Гурбан коснулся пальцем её губ, призывая к молчанию. Мол, не надо, береги силы.

Но она всё равно продолжила:

— Как же так? Ведь джип уже там… Но я смогу сесть за руль! Мы догоним…

— Не переживай, детка.

— А как же «Хаммер»? — Ксю никак не могла успокоиться.

Зато Гурбаном овладело умиротворение. Он сделал всё, что мог. Жаль, не получилось перехватить Сташева и его команду на подступах к развалинам. Ну, так чего теперь-то волноваться?…

— Никуда джип от нас не денется. В Орёл легко въехать. А вот выбраться из мёртвого города ой как непросто. Я бы и врагу не пожелал оказаться там ночью.

Темно и тихо. Очнувшись, Дан решил, что он умер и оказался… ну, точно не в раю.

Тем мрачней в могильной тишине прозвучал голос Никифора:

— Город как город был, люди в нём жили, в корфбол играли.

И вроде не кричал Никифор а Дан схватился за уши — его слух обострился до неимоверности: он слышал, как стучит сердце вольника, как скрипят мысли в его отнюдь не гениальном мозгу под вязаной шапкой. Последнее, конечно, преувеличение, но всё-таки.

— Во что играли, извини? — Голос Ашота молотком ударил по затылку.

Данила застонал, но внимания этим не привлёк. Наверное, уже привыкли к его стенаниям.

— В корфбол, — повторил Никифор так, будто это всё объясняло. — Можно хотя бы фонарик зажечь?

Резвости в живчике заметно поубавилось. Он перестал отбивать ладонью такт ему одному известной мелодии. Дан не видел, но чувствовал, как Никифор скукожился на своём сидении — точно так же чувствуют предметы летучие мыши. Темно, даже «торпеда» не подсвечена.

— Фонарик, а?

Равиль кивнул. При этом воздух как бы завибрировал, и в зрачках доставщика обозначилась траектория движения: подбородок вольника нарисовал кривую в пространстве. А в следующую секунду мир вокруг Дана поглотила ослепительная вспышка. Он вскрикнул, прижимая ладони к глазам, и едва вновь не потерял сознание от жгучей боли. Но утихла она так же быстро, как появилась. Это Никифор всего лишь включил крохотный фонарик — загорелся диод, встроенный в зажигалку из прозрачного пластика. Газа в зажигалке давно уже не было. И как только батарейка до сих пор жива…

Никто не обратил внимания на мучения Данилы.

— А-а. Корфбол. Ну да. — Ашот не хотел выглядеть несведущим. — Конечно, конечно. Просто я плохо расслышал. А чем ещё примечателен этот город?

— Тем, что отсюда родом Зюганов и Бонч-Бруевич, — сообщил Никифор, но Ашот уже потерял к нему интерес. Всё равно ничего толкового от живчика не добьёшься. Что за Зюганов такой? Какой ещё Бонч чего-то там?…

— Э-э, — начал было Дан и замолчал, привыкая к раскатистому эху в своей голове.

Чёрт знает что! И когда всё это закончится?! Когда уже Данила станет нормальным, как все, человеком?!

Он ожидал услышать ответ на свой мысленный вопрос, но этого не случилось. То ли с ним не желали разговаривать, то ли этап «подумал-сказал» уже в прошлом. Если второе, то хорошо, а если первое… Ещё обрадовало, что двигательные функции вроде как полностью восстановились. Надо бы пройтись, проверить.

— Где мы? — Дан сделал ещё одну попытку заговорить с экипажем.

На этот раз эхо прозвучало куда тише, и ему ответили:

— В Орле, брат.