— Давайте поговорим как женщина с женщиной, Лора! Забудьте, что я мать Гейба. Мы одни. Все, что будет здесь сказано, не выйдет за пределы этой комнаты.

Ладони у Лоры вспотели. Она вытерла их о бедра слаксов.

— Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать.

— То, что потребуется. — Лора продолжала молчать, и Аманда кивнула. — Хорошо, я начну. Вы пережили несколько несчастных, даже трагических моментов. Гейб обрисовал нам вашу историю в общих чертах, но я узнала гораздо больше и хочу спросить вас. — Аманда снова села и положила ногу на ногу. От нее не ускользнуло, как у Лоры сверкнули глаза. — Погодите, дайте мне закончить. А там можете оскорбляться сколько угодно!

— Я не оскорблена, — натянутым тоном ответила Лора. — Но не вижу смысла в обсуждении того, что часто происходит в семьях.

— Пока вы не посмотрите прямо в лицо тому, что часто происходит, вы не сможете понять, что может произойти дальше! — Аманда старалась говорить спокойно, но даже ее твердое самообладание начинало ей изменять. — Я знаю, Тони Иглтон совершал по отношению к вам насилие, а его родители закрывали глаза на его чудовищное, даже преступное поведение. Мое сердце разрывается, когда я думаю об этом!

— Пожалуйста, — приглушенным голосом попросила Лора, опустив голову. — Не надо!

— Вы не принимаете никакого сочувствия, Лора, даже от женщины?

Та помотала головой, боясь принять слова свекрови за правду и, что еще больше, почувствовать потребность в ее сочувствии.

«Мне невыносимо думать об этом! И я не терплю жалости! Но сочувствие и жалость не совсем одно и то же».

— Все это в прошлом. Сейчас я совсем не та, которой была тогда!

— Не имею возможности с вами согласиться, потому что не знала вас тогдашнюю. Но я могу сказать, что вы, раз сумели независимо прожить все эти трудные месяцы, должно быть, обладаете огромными запасами силы и решимости. Не пора ли вам воспользоваться ими и начать сопротивляться?

— Я сопротивлялась.

— И получили убежище, в котором очень нуждались. Не спорю, решение убежать, будучи на позднем сроке беременности, и скитания по стране, перенесенные вами, требуют мужества и стойкости. Но пора отстаивать свою независимость!

Разве Лора не повторяла себе эти слова снова и снова?

Разве она не ненавидела себя за нерешительность и страх перед Иглтонами? Она посмотрела на своего сына, который ворковал и протягивал ручонки к красочным птичкам, кружившим над его головкой.

— И что вы предлагаете? Обращаться в суд, в прессу, вытаскивать свое грязное белье на потребу публике?

— Если понадобится, да! — В голосе Аманды появились гордые нотки, раздавшиеся во всех углах комнаты. — Брэдли не боятся скандала!

— Я не…

— Нет, вы Брэдли, — возразила Аманда. — Вы Брэдли, и ребенок тоже! В конечном счете я думаю о Майкле, но и о вас тоже. Какая разница, кто что подумает, кто что узнает? Вам нечего стыдиться!

— Я позволила случиться этому, — с тупой яростью произнесла Лора. — И всегда буду стыдиться этого!

— Дорогое мое дитя! — Не в силах совладать с собой, Аманда встала и обняла Лору. После первого шока Лора почувствовала, что ее подталкивают к каким-то действиям. Вероятно, оттого, что утешение исходило от женщины, оно, как ничто другое, разбивало всю ее оборону.

Лора плакала, и Аманда плакала вместе с ней. Но факт, что она сделала все, что могла, успокаивал ее лучше всяких слов. Они стояли обнявшись, щека к щеке, пока не утихли рыдания. Семейные узы, которых Лора никогда не знала, были скреплены общими слезами.

Придерживая Лору за талию, Аманда подвела ее к веселенькой полосатой кушетке.

— Через некоторое время все пройдет, — пробормотала Аманда, вытащив из своего нагрудного кармана отороченный кружевом носовой платок и бесцеремонно вытирая ей глаза.

— Не знаю, что на меня нашло!

Лора вытерла слезы тыльной стороной запястья.

— Вообще-то я редко плачу, только когда окунаюсь в прошлое и вспоминаю!

— Теперь слушайте меня! — сказала Аманда. И из ее голоса исчезли мягкие нотки. — Вы были молоды и одиноки, и вам нечего, абсолютно нечего стыдиться. Однажды вы поймете, что для вас важнее всего, а сейчас достаточно знать, что вы больше не одиноки!

— Иногда я так сержусь, ну просто очень сержусь, что меня использовали как условность, козла отпущения или символ статуса. — Ее удивляло, что гнев успокаивал ее, и боль бесследно исчезала. — В такие моменты я знаю: чего бы мне это ни стоило, я никогда не вернусь к прежнему!

— Тогда продолжайте сердиться!

— Но… гнев для меня нечто личное. — Она посмотрела на колыбельку. — Когда я думаю о Майкле и знаю, что они попытаются его отнять… мне становится страшно.

— Но сейчас же они до вас не доберутся, правда?

Лора оглянулась. Лицо Аманды было неподвижным, как у статуи, но глаза ее блестели.

Вот именно такой воинственный вид бывает у Гейба, подумала Лора и почувствовала прилив любви к свекрови. Для Лоры было самым естественным в мире поступком взять ее за руку.

— Нет, не доберутся!

Они обе услышали, как на первом этаже открылась и закрылась дверь. Лора тотчас же принялась тереть руками лицо.

— Это, наверное, Гейб вернулся из галереи. Я не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии!

— Я спущусь и займу его. — Аманда взглянула на часы. — У вас есть планы на сегодня?

— Нет. Только…

— Отлично! Приводите себя в порядок и спускайтесь!

Через десять минут Лора была в гостиной. Гейб с удрученным видом сидел со стаканом газировки в руке.

— Тогда все улажено! — Аманда удовлетворенно тряхнула головой. — А вот и Лора! Прекрасно! Вы готовы?

— Готова к чему?

— Я объяснила Гейбу, что мы отправляемся за покупками! Он в совершенном восторге от приема, который я запланировала на следующую неделю!

Приема, который она только что начала планировать, спускаясь по лестнице.

— Вернее, смирился, — поправил он, но вынужден был улыбнуться матери. Улыбка поблекла, когда он увидел Лору.

— Что случилось?

— Ничего. — Глупо было предполагать, что быстрое умывание и свежий макияж способны что-то скрыть от него. — Мы с твоей мамой переживаем за Майкла.

— Твоей жене необходима прогулка по городу! — Аманда встала и наклонилась поцеловать Гейба. — Я должна бы тебе попенять за то, что ты держишь ее взаперти, но я слишком тебя люблю!

— Я никогда…

— Никогда не выводил ее из дома! — закончила за него мать. — Значит, это должна сделать я. Берите вашу сумочку, дорогая. Мы обязательно найдем вам замечательное платье для приема! Гейб, полагаю, Лоре понадобятся твои кредитные карточки.

— Мои… А. — Чувствуя себя чахлым деревом на сильном ветру, он полез за бумажником.

— Эти сойдут. — Аманда взяла две из них и протянула их Лоре. — Готовы?

— Ну, я… да, — импульсивно ответила Лора. — Майкла я только что покормила и сменила ему пеленки. Так что тебе не о чем беспокоиться!

— Я справлюсь с ним, — ответил Гейб, далеко не уверенный в этом. Если бы Лора попросила, он бы сам с удовольствием пошел с ней за покупками. И, если честно признаться, он побаивался оставаться один с