Стэнли окинул ее взглядом. И она заметила необычный блеск в серых глазах, уловила аромат лосьона и… О, такой мужественный аромат его тела!
— Очень хорошо.
Стэнли улыбнулся, и лицо его настолько преобразилось, что Орланда от волнения едва не потеряла сознание. Она не раз видела, как он улыбается — вчера сестре, сегодня Клод, но на сей раз… на сей раз его улыбка предназначалась ей! Такого просто не может быть. Это сон…
Но если так, то просыпаться ей не хотелось.
Какое-то время Стэнли занимался важным делом — заказывал еду и вино, а она упивалась зрелищем, говоря себе снова и снова, что может проснуться в любую минуту и понять, что все это ей только пригрезилось. Но вот он покончил с заказом, повернулся к ней, а она не проснулась.
Его взгляд сообщил ей нечто такое, от чего внутри снова запорхали утихшие было бабочки.
— Невероятно! — произнес Стэнли, глядя на ее лицо, волосы, грудь. — Не знаю даже, что сказать. — И он развел руками.
Орланда неловко заерзала.
— Это просто макияж и все остальное… — Голос ее сорвался.
— Все остальное, — повторил он. — Да, все остальное. Я был слепцом, совершенным слепцом.
Странные нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили Орланду поднять глаза и встретить его взгляд. Она почувствовала… Но что? Ей не удалось определить непонятное ощущение.
А Стэнли продолжал говорить.
— Слеп ко всему, — услышала она, — и теперь хочу спросить, сможете ли вы простить мою слепоту и принять это. — Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда длинный узкий сверток в нарядной серебристой бумаге, перевязанный алой ленточкой, — результат его визита в ювелирный салон.
Проклятые бабочки в животе никак не хотели прекратить свой танец, но Орланда решила не обращать на них внимания. Подрагивающими пальцами развязала бант, сняла бумагу и обнаружила бархатный футляр. Она долго, не моргая, смотрела на него, потом подняла крышку.
Внутри лежал тонкий изящный браслет с небольшими изумрудами.
— Вы согласитесь принять это в знак моего сожаления и в качестве извинения за несправедливое обращение с вами?
Голос Стэнли был низким, чуть глуховатым, и в нем звучали интонации, которые она опять не могла определить. Пока, во всяком случае.
Орланда ощутила, как сжалось горло.
— Нет, — выдавила она. — Пожалуйста, прошу вас, это… это совсем не обязательно. Вы платите мне столько денег, что…
Он оборвал ее на середине фразы, накрыв ее пальцы своими.
— Нет, — сказал Стэнли так резко, что заставил ее вздрогнуть и посмотреть прямо на него, — о деньгах мы не будем сейчас говорить. А теперь… — его голос снова изменился, став мягче, — если браслет вам нравится, наденьте. Думаю, он подойдет к вашему наряду.
Ну конечно, догадалась Орланда, мне и надо думать об украшении просто как о дополнении к общему облику. И платье, и перчатки, и макияж, и все, что Клод сделала для меня, — на самом деле вовсе не для меня, а для него. Стэнли Гилбрайту претит, что по его роскошному особняку бродит некое ужасное существо, и он принял нужные меры. И не надо пытаться найти в этом что-то большее.
Орланда покорно вынула браслет из футляра и стала надевать его. Но от волнения не смогла справиться с замочком. Стэнли немедленно пришел на помощь.
— Позвольте мне, — пробормотал он, взял браслет, обернул вокруг тонкого запястья и начал застегивать, ощущая биение ее пульса.
Орланда едва с ума не сошла, чувствуя легкие, почти интимные касания его пальцев. Если бы было возможно, она хотела бы, чтобы этот блаженный момент длился вечно.
Увы, замок защелкнулся, Стэнли отнял руку и откинулся на спинку стула, любуясь результатом.
И ею.
— Сегодня, — мягко произнес он, впивая ее глазами, как дорогое вино, — мы все начнем сначала.
Вечер прошел как сон, как мечта. И Стэнли превратился в иного человека, думала Орланда. Раньше он смотрел на нее, а видел только существо, которое доведет его мать до потери рассудка от ярости. Но тот Стэнли исчез, испарился. И теперь перед ней был мужчина, самый красивый во всем мире, который обращался с нею словно с принцессой. Это было головокружительное, почти хмельное ощущение, и ей приходилось прилагать усилия, чтобы удержаться на земле, а не воспарить к небесам вместе с неугомонными бабочками.
Во время обеда, который, казалось, продолжался бесконечно долго, он вел легкую светскую беседу. Рассказывал ей о своей фирме, о Гонконге и его истории, от времен образования колонии до наших дней.
Орланда чувствовала себя поначалу неловко в непривычной роли и необычной обстановке и отвечала только короткими фразами. Но когда уровень вина в бокале понизился, расслабилась и начала задавать вопросы, как накануне Сержу Мареттону, сама заговорила спокойнее. Она запоминала все мельчайшие подробности их разговора и прятала в тайниках души, чтобы позднее смаковать в мечтах. И все время, пока они беседовали, Орланда ощущала, что ее тело будто пронизывает электрический ток. Ей все труднее и труднее становилось удерживаться от того, чего она страстно желала: смотреть и смотреть на воплощение мужественной красоты, на исключительного Стэнли Гилбрайта.
Но когда обед закончился, она сразу пришла в себя и вернулась к реальности.
Камилла!
Чувствуя себя безответственной матерью, она спросила у Стэнли, как ей позвонить в особняк и узнать о дочери. Он улыбнулся и ответил, что в этом нет необходимости, потому что он сообщил домой, где они проводят время, и в случае необходимости А Ма Тан или By Линь давно бы нашли их. Но если она все равно тревожится, то сейчас принесут телефон…
Официант поставил аппарат на столик, и Орланда услышала от старой домоправительницы, что Камилла в превосходном настроении, ела и спала прекрасно, и о ней пока ни разу не вспоминала. Но лучше будет, если она не очень поздно вернется домой, потому что малышка может захотеть, чтобы мама искупа ла ее перед сном…
Прогулка по вечернему Гонконгу всегда интересна и увлекательна, но для Орланды она стала верхом блаженства. Сначала молодая женщина немного беспокоилась, не устанут ли ноги в новых туфлях на непривычно высоких каблуках, но они были настолько мягкими и удобными, что через несколько минут Орланда позабыла о своих тревогах. Они медленно брели по улицам, Стэнли заботливо поддерживал ее под локоть, а она посматривала по сторонам. И вскоре потрясенно обнаружила, что они обращают на себя внимание. Сначала она решила, что это женщины беззастенчиво глазеют на ее спутника, что было вполне понятно и естественно, но потом вдруг поймала один, другой, третий взгляд, направленный на нее.
Мужчины смотрели открыто, некоторые даже оглядывались, обгоняя. Это было настолько явно, настолько нескромно, что Орланда ощутила себя чуть ли не голой и в поисках защиты бессознательно прижалась к Стэнли. Он покосился на нее и довольно улыбнулся.
— Мы тут не стесняемся смотреть на красивых женщин, — сообщил он. — Не волнуйтесь, в моем присутствии вам ничто не угрожает. Но… — голос его стал суровым, — я бы не советовал вам предпринимать такие прогулки в одиночестве. Вас не оставят в покое ни на секунду.
Орланда почувствовала, как вспыхнули щеки, а в голове еще раз прозвучали слова Стэнли. Он назвал ее красивой женщиной!
Когда они подошли к длинному ряду дорогих магазинов с яркими зазывными витринами, стало легче: она перестала привлекать чрезмерное внимание.
— Я хотел бы показать вам «Голден палас», но сейчас уже слишком поздно, а до него далековато. И еще непременно фонтаны. Уверен, они произведут на вас огромное впечатление.
— Пожалуйста, — произнесла Орланда, испытывая крайнюю неловкость, — вы не должны
