На минуту воцарилась тишина. А потом, когда увидел, как бледность начинает заливать лицо женщины, Стэнли поднялся и подошел к ней.

— Входите и познакомьтесь с моей сестрой и ее мужем.

Он взял ее под локоть и провел в гостиную. От его прикосновения Орланда напряглась и едва не споткнулась о лежащий на полу тол­стый персидский ковер. И даже когда отпус­тил ее, Стэнли видел, что она не расслаби­лась, осталась скованной.

— Флоренс — это Орланда. Орланда — это моя старшая сестра Флоренс. А это ее муж Серж Мареттон. Серж — это Орланда.

Несчастная женщина едва дышала от потря­сения. Стэнли Гилбрайт назвал ее по имени!

До настоящей минуты он ни при каких об­стоятельствах не назвал ее Орландой. Обращался к ней просто на «вы», заставляя снова и снова испытывать боль от такого вызывающего отказа считать ее человеческим существом с име­нем собственным. Но сегодня вечером — она вдруг широко открыла глаза, вспомнив его ви­зит в спальню, — он даже назвал ее дорогую малышку не ребенком, не девочкой, а Камил­лой! В это почти невозможно было поверить.

Так же как и в то, что он представляет ее своим сестре и зятю. По-настоящему, как по­лагается. Когда Орланда вошла в гостиную и увидела всех троих, то собралась с силами, ожидая очередного унижения. Такого, как вче­ра, когда впервые предстала перед матерью мужа. Но сейчас вместо отвратительных, ос­корбительных выкриков и проклятий, элеган­тная женщина лет тридцати пяти — тридцати семи просто стояла и рассматривала ее. Да, она слегка поджала губы, разглядывая новоявлен­ную родственницу, но не повела себя так, словно ее сейчас хватит удар. Более того… Фло­ренс неожиданно улыбнулась. Не широко, не ослепительно, не тепло, но благовоспитанно, как при обмене приветствиями с незнакомым человеком. И ее муж тоже улыбнулся, немно­го неопределенно, но точно не холодно.

— К сожалению, — безупречно вежливо про­изнес Стэнли, обращаясь к жене, — моя мать сегодня не сможет присоединиться к нам. На­деюсь, вы извините ее.

Орланда закусила губу. Ей было предельно ясно, что Кларисса Гилбрайт избегает ее как прокаженную. И неудивительно, подумала она. С точки зрения хозяйки дома, так, видимо, оно и есть. Едва ли я отвечаю ее представлени­ям об идеальной невестке. Ну почему Стэнли не подумал, что ему надо найти женщину сво­его круга на место жены, если уж хотел избе­жать брака с Марго? Вместо этого женился на «первой встречной» — она запомнила эти сло­ва платиновой блондинки в Сиднее, — и вот, что из этого вышло. Ему бы стоило предви­деть, как мать прореагирует на невестку, ко­торая зарабатывала на жизнь мытьем посуды и даже отважилась попросить денег у незнако­мого мужчины. И к тому же имеет ребенка. Неужели Стэнли не знал, что все это только усугубит непростую ситуацию в его семье?

Впрочем, пусть Стэнли сам заботится о своих взаимоотношениях с матерью. Что касается ее, то ей не стыдно быть посудомойкой, не стыдно, что у Камиллы нет отца. Дочка — ее жизнь, са­мый драгоценный, последний подарок Джерри…

By Линь тихо кашлянул и сообщил, что обед сейчас будет подан. Стэнли снова взял Орланду за локоть, и она опять напряглась. Ясно, это показуха для родственников, и ей внезап­но захотелось, чтобы он был далеко от нее, в другой комнате, в другом городе, а еще лучше на другом конце света. Потом она заставила себя расслабиться. Не стоит волноваться, этот мужчина не для меня, напомнила она себе. Разве я не видела, как он смотрит на меня? Словно я не достойна уважения…

Все перешли в столовую, и Орланда, ши­роко раскрыв глаза, оглядела комнату со свет­лым наборным паркетом, удивительной кра­соты камином и явно дорогой современной мебелью. Посередине стоял большой полиро­ванный светлый стол.

By Линь и несколько других слуг подавали первое блюдо — китайский остро-сладкий са­лат с креветками. Орланда дождалась, пока остальные приступят к еде, и последовала их примеру при выборе вилки и ножа. Попробо­вав салат, она на мгновение замерла, наслаж­даясь изысканным вкусом.

— Вам нравится? — спросила Флоренс. В ее голосе слышался слабый французский акцент, приобретенный за восемь лет жизни в Париже.

— Изумительно, — ответила Орланда. Флоренс улыбнулась.

— Мне не всегда нравится китайская кух­ня, но А Ма Тан готовит превосходно. Я даже подумываю пригласить ее к нам в Париж и приготовить обед коллегам Сержа. Могу поспо­рить, они никогда не пробовали ничего по­добного. А ведь французы славятся своими де­ликатесами.

Орланда сразу поняла, что сестра ее мужа завела эту беседу, чтобы дать ей возможность прийти в себя и освоиться в обществе незна­комых людей. И оценила ее доброту.

— Вам надо попробовать всего понемногу, — продолжала Флоренс. — Утку по-пекински мы сегодня наверняка отведаем, это фирменное блюдо А Ма Тан. Вообще в китайской кухне есть масса направлений, но основное требо­вание у всех — это свежесть продуктов. Вы, наверное, не знаете, что такое креветки фу- йонг? О, они потрясающе вкусные! Обязатель­но поеду в город отведать их. Именно в город, прямо на улице! Гонконг знаменит уличными ресторанчиками и частными лавочками, готовят повсюду, но кругом такая чистота, что трудно поверить. А жареные осьминоги! Это просто чудо! А тушеный карп…

Орланда благодарно слушала и ела.. Салат сменился легким прозрачным супом, потом китайской капустой, обжаренной с медом, и наконец предсказанной Флоренс уткой по-пе­кински.

Стэнли, как и собирался, втянул в разго­вор зятя, и Серж, который до сих пор молчал, разговорился. Сначала пожаловался на совре­менных студентов, которые совершенно не интересуются классиками, а только оценка­ми, потом перешел на творчество Бальзака, которым глубоко восхищался.

— Полно, Серж, не будь занудой, — вскоре прервала его Флоренс, — далеко не все разде­ляют твои пристрастия. Мой муж преподает в Сорбонне, — повернулась она к Орланде, — и привык разглагольствовать перед студентами. Но вам, наверное; скучно слушать…

— Ну что вы! — возразила Орланда. — Я про­сто обожаю Бальзака. Прочитала всю «Челове­ческую комедию» и более ранние произведе­ния тоже…

— Правда? — удивился Серж. — И что вам больше всего нравится?

— «Шагреневая кожа», — смущенно отве­тила Орланда, немного испугавшись, что к ней обращается профессор знаменитого париж­ского университета. — Наверное, потому, что прочитала этот роман первым. А уж потом были и «Отец Горио», и «Обедня безбожника», и «Гобсек», и «Утраченные иллюзии»… — Тут она увидела, что стала центром всеобщего внима­ния, застеснялась и замолчала.

Серж заметил ее состояние и подхватил нить разговора, разбирая наиболее значитель­ные, на его взгляд, произведения, анализи­руя черты некоторых героев, даже находя ана­логии с современными политическими деяте­лями и финансистами. Он периодически обращался к Орланде, чтобы узнать ее мнение. Та уже поборола излишек скромности и отве­чала смелее.

Обед закончился жареными в сиропе ба­нанами.

— Вам нравится, Орланда? — спросила Флоренс.

— О да, очень! — искренне ответила та.

— В таком случае, Стэн, — сказала Фло­ренс, — я считаю, что твоя святая обязанность свозить Орланду в город, показать Стэнли-маркет, угостить креветками и осьминогами на Козуэй-Бэй…

Господи, перепугалась Орланда, этого только не хватало! Флоренс словно забыла, что у них брак только по названию. Едва ли у ее мужа есть желание и время разштекать жену-дурнушку.

— Нет-нет, — поспешно возразила она, пока Стэнли не ответил какой-нибудь резкостью, — это невозможно. Моя дочка…

— Ничего страшного, ей пора научиться обходиться без вашего постоянного присут­ствия, — строго заявила Флоренс. — Не вол­нуйтесь, с нами она будет в полной безопас­ности. У А Ма Тан большой опыт общения с детьми, и она сказала мне, что у вас прекрасная, здоровая и очень развитая для своего воз­ раста дочь, что делает вам честь. — И привет­ливо улыбнулась.

Орланда почувствовала, что начала покры­ваться краской смущения. Она уставилась в пустую тарелку, потом ощутила легкое при­косновение к своей руке.

— Вам пришлось нелегко, правда? — тихо спросила сестра ее мужа. — Люди зачастую, слишком несправедливы и торопливы в своих суждениях…

Она кинула взгляд на брата, который мол­чал, стиснув зубы, потом перевела глаза на появившегося в