Допустим, вызов русским князьям. Но неужели Дмитрий так уж уверен был во власти Москвы над Русью? Да полноте! 27 лет назад он, малолетний московский князь, мальчик, не выдержал бы соперничества с могучими тверскими и суздальскими князьями. Сам никогда не стал бы великим князем на Владимирской Руси, если бы его воспитатель и фактический правитель митрополит Алексий не дружил с ханом Джанибеком, не имел могучие связи в Орде, наконец, если бы Алексий не был митрополитом — человеком, имеющим власть над всей Русью. Конечно, за 27 лет великого княжения Дмитрия Москва укрепилась во власти над Русью, но не безоговорочно. Только что, за семь лет до смерти, суздальские князья пытались натравить на него Тохтамыша, только что закончилась война с могучим Олегом Рязанским. Не было к тому времени полного господства Москвы над Русью, такого, чтобы единоличной волей передавать великое княжение как свою наследственную привилегию, отчину! Непременно возмутились бы, поднялись бы суздальско-нижегородские князья, и неукротимый и воинственный Олег Рязанский, всегдашний враг Москвы, непременно встрял бы в свару! В надежде отхватить кусок от московского княжества. Бросать такой вызов русским князьям — значит обречь сына Василия и всю семью на несчастья, а Москву — на войну и пожары. Не мог Дмитрий сделать такого, если он не выжил из ума.

Но если эту строку в завещании нельзя рассматривать как вызов остальным русским князьям, ни тем более как вызов Тохтамышу, то какой же вывод нам остается? Один-единственный, о котором никто из историков не думал, не писал. Не предполагал.

Что это строка — не воля одного лишь Дмитрия.

Что это — общая воля. Москвы, Руси и Орды.

Что был договор. Наверняка — письменный. До наших времен дошли грамоты Ивана Калиты, Симеона Гордого, Ивана Красного и затем уже Дмитрия, договоры с Олегом Рязанским и Витовтом Литовским. Других — не сохранилось. Но очевидно, что они были.

Причем договор был, разумеется, трехсторонний. С одной стороны, князья Суздаля, Владимира, Твери, Рязани, Нижнего Новгорода. Что они признают, главенство Московского князя и не будут впредь претендовать на великое княжение. С другой стороны — сам великий князь Дмитрий. И с третьей, наконец, Тохтамыш — хан Золотой Орды. Тохтамышу, с трудом установившему, наконец, порядок в своих владениях, не нужна была смута в вассальном государстве, вечное соперничество князей за великий стол. Ему тоже был выгоден постоянный и наследственный великий князь. Причем Орда сделала свой выбор давно. С некоторыми исключениями, великими князьями на Руси постоянно становились московские князья — прямые потомки и наследники Ярослава и его сына Александра Невского, заключивших военно-политический союз Руси и Орды. А в данном случае еще был, возможно, и личный мотив благодарности — Дмитрий Донской помог Тохтамышу утвердиться на законном троне хана Золотой Орды, разгромив на Куликовом поле Мамая. Потом, на Калке, Тохтамыш уже только добил узурпатора и мятежника… А начал — Дмитрий.

Дмитрий княжил тридцать лет. Первые восемнадцать лет — под руководством фактического правителя страны — своего наставника митрополита Алексия. Вторые двенадцать лет — вполне самостоятельно. И всегда он показывал себя мудрым, осторожным, трезвым политиком.

И, по моим предположениям, был прозорливцем-пророком. В политическом смысле. Что значит фраза: «А переменит бог Орду…»? Думал ли он, предполагал ли, что Орда скоро, в действительности — через 50–100 лет, распадется? Можно ли было в расцвет Тохтамышевой крепкой власти даже и помыслить о таком? С одной стороны — никому бы и в голову не пришло. А с другой — давайте подумаем…

Дмитрий на своем веку очень многое видел, тридцать лет княжения в те времена — эпоха! Только у Олега Рязанского да у него был такой долгий опыт власти. И Дмитрий из своего опыта, несомненно, делал какие-то выводы. Дмитрий был семилетним мальчиком, когда умер «добрый царь Чанибек» — хан Джанибек, и в Орде началась «великая замятия». На долгие годы возник из Крыма смутьян и узурпатор Мамай. Да, потом пришел Тохтамыш, снова Орда окрепла, но…

Но, возможно, Дмитрий прозревал, что все движется своим чередом и распад неизбежен? Потому что идет изматывающая война с могучим Тамерланом, бесконечные стычки с великим литовским князем Витовтом. Он видел, что Орда слабеет: ведь еще за сорок лет до его рождения ордынские витязи начали тысячами и тысячами уходить из Орды на Русь от насильственной исламизации, их дети и внуки становились русскими воинами, русской служивой знатью, что этот исход продолжается и ныне. После гибели Тохтамыша в 1407 году и возникшей там новой смуты исход ордынских витязей на Русь снова стал массовым, как сто лет назад, во времена Узбека. И не сделал ли Дмитрий далеко идущие выводы, осмысливая события тридцати лет бурной истории, коим был свидетелем и участником?

Да, это мои логические построения. Да, трудно предположить такое предвидение. Ведь это, по сути, пророчество, которое начало сбываться через пятьдесят лет и сбылось полностью еще через пятьдесят.

Но ведь он ЭТО продиктовал, написал! К сожалению, всего лишь одну фразу, без всяких объяснений и указаний. И если он не пророк, если он все не предвидел, тогда скажите мне, откуда она возникла, эта фантастически прозорливая фраза, и в чем ее смысл: «А переменит бог Орду…»?

Дмитрий вел Русь далеко вперед.

В 1353 году умер великий князь Симеон Гордый, сын Ивана Калиты. Бразды правления достались его брату, Ивану Красному. Но Симеон, зная кроткий нрав и весьма малые способности Ивана к государственному управлению, умирая, назначил фактическим правителем государства митрополита Алексия: «Слушайте отца нашего, владыку Алексея». Иван Красный прокняжил недолго, умер в 1359 году, оставив девятилетнего сына Дмитрия, будущего Донского, на попечение его воспитателя — митрополита Алексия.

Кому быть великим князем на Руси, решал хан Золотой Орды. А там после убийства хана Джанибека, как в русских летописях его называют, «доброго царя Чанибека», началась смута. Сменявшие друг друга ханы назначали на великокняжеский стол то Дмитрия Суздальского, то Михаила Тверского. Мог ли и как мог бороться мальчик Дмитрий за власть против таких могучих противников? Однако даже и они были бессильны перед митрополитом Алексием. Во-первых, он пользовался в Орде огромным влиянием и имел обширные связи благодаря личной дружбе с покойным ханом Джанибеком. Так, наверняка не без его участия, в Москве долгое время гостевал ордынский посол Сарыкожа, ублажен был по всем статьям, уехал с богатыми дарами и стал ратовать в Орде за Дмитрия, против тверского Михаила… А во-вторых — деньги… Молодой тверской князь Иван задолжал тогда Орде 10 тысяч рублей. По тем временам огромная сумма. Дань Московского княжества Орде составляла тогда 960 рублей в год. И Дмитрий просто-напросто перекупил его долг у Орды, посрамив Тверь таким хитроумным образом. Ведь тверской князь Иван стал теперь должником-пленником московского князя и сидел на митрополичьем дворе, пока его не выкупил отец. Это был удар страшнее самого успешного военного похода. После такого конфуза Тверь уже не могла оспаривать главенство над Русью…

Наверно, такой коварный и эффектный план, который произвел большое впечатление на всю тогдашнюю русско-ордынскую общественность, зародился не столько в голове юного князя, сколько в голове его наставника — опытного, искушенного в интригах человека… Да и большие деньги моментально нашлись, надо полагать, не в тощей княжеской, а в богатой церковной казне, которой распоряжался митрополит Алексий.

Таким образом, фактически правителем Руси с 1353 года был митрополит Алексий, сосредоточивший в своих руках власть светскую и духовную. Он за сто лет до самостоятельности Русской православной церкви и за двести лет до введения патриаршества был фактическим патриархом на Руси. И духовная власть тогда была важнее светской. В то время не было еще такой нации — русский и страны Русь в сегодняшнем значении этого слова. Да, в «Слове о полку Игореве» пишется: «О, Русская земля, ты уже за холмами», и мы по созвучию думаем, что речь идет о стране, в которой жили и живем. Но