— Я офицер флота. Армейским я бил морду в переулках у Невского проспекта. Картина ясна? Мы — федеральные служащие, приехали перепихнуться по-быстрому в рабочее время. Сиди здесь и думай о чем- нибудь хорошем…
В Бургер-Кинге было все, как и бывает в Бургер-кинге — покрытые дешевым пластиком — формайкой столы, меню с заламинированными страницами, молодежь за стойкой. Неистребимый запах горелого масла. Единственно, что здесь хорошо — здесь пристойно и не наливают спиртное. У нас в такого рода заведениях — наливают.
— На вынос. Два бургера, самых дорогих, какие только есть (согласно меню — с рубленым мясом техасского бычка, сыром и еще чем-то). И колы. Две больших, самых больших, какие только есть.
— Да, сэр. Но только придется подождать немного…
— Подожду. Обязательно. И дайте обычный бургер, пока я ожидаю…
Сел в углу, так чтобы видеть вход — неистребимая привычка. Прикинул — как махнуть через стойку, чтобы в случае чего оказаться на кухне. Тоже неистребимая привычка, оставшаяся после Белфаста — это место чертовски меняет взгляды на жизнь, после него — ты уже не станешь прежним. После Белфаста — ты уже не прекратишь воевать.
Пока готовили для меня эти многоэтажные бургеры (Господи, как их есть то, по частям, что ли) — в зал никто не заходил. Марианна ждала на улице в машине, тоже должна была просекать, что происходит.
Заплатив (четыре — девяносто девять за каждый, по меркам общепита — огромная сумма) я получил два больших, теплых фирменных пакета, два стакана «Кинг-сайз» с крышкой и соломинкой — и вышел обратно. С широкой улыбкой вернулся к машине.
— Это тебе, дорогая…
— Это обернется для меня двумя днями голодания.
— Да брось. Надо иногда порадовать себя. Кого-нибудь видела?
Марианна задумалась…
— Какая-то машина… проехала по трассе, сюда не заезжала. Я ни в чем не уверена.
— Тогда поехали. Постараемся вместе обрести уверенность на той стороне улицы, в объятьях друг друга.
— Очень смешно… — фыркнула она, и резче чем следовало, приняла с места.
Мотель на той стороне улицы был не сетевой, какое-то странное, незнакомое название. Как обычно — два этажа, на втором — терраса, стоянка для машин, занимающая большую часть территории. Машин довольно много — видимо не одни мы решили съехать с дороги и предаться телесным радостям. А может быть — кто-то в этом мотеле снял номер на несколько дней, оставил в нем большой ящик и уехал. Совершенно обычный тип на пикапе, расплатился наличными. Обычный ящик с надписями «не вскрывать» — и тридцать с лишним килограммов обогащенного урана внутри. Это я так шучу — замогильный, но вполне уместный по нынешним временам юмор.
Зарулив на стоянку, Марианна решила прояснить ситуацию.
— Если ты рассчитываешь воспользоваться…
— Рассчитываю. Я рассчитываю воспользоваться, прежде всего, твоим умом и твоей честностью. И твоим весьма высоким статусом в этой стране — без него нам не справиться. А возможно — и не выжить. Это не шутки. И если ты обнимешь меня так, что это будет выглядеть правдоподобно — я буду тебе безмерно благодарен.
— Пошли… Герой девичьих грез.
Обнять она меня все-таки обняла — и весьма правдоподобно.
За стойкой стоял мексиканец — типичный молодой крысеныш из баррио — в рваной майке с каким-то героем хип-хопа, с длинными, сальными, собранными в хвост волосами, с дешевой золотой цепочкой на шее и наглыми глазами. От него шибало одеколоном и травкой, причем даже нельзя сказать, чем пахло больше. Увидев нас — он сначала уставился на Марианну, начал осмотр снизу… потом заметил мою руку на ее талии и улыбнулся. Может быть, ему капает процент от продаж номеров?
— Да, сэр…
По крайней мере, вежливо.
— Нам нужен номер. На двадцать четыре часа.
— На двадцать четыре часа…
— И там где соседи не будут жаловаться на шум — добавила Марианна.
— Конечно… — крысеныш передвинул нам засаленный гроссбух, куда записывали клиентов — распишитесь здесь, сэр…
Если верить записям — то только за два последних дня тут останавливались Эндрю Джексон и Авраам Линкольн. Интересное заведение.
Я записался как «Эндрю Ллойд», все-таки воображение у меня более богатое. Потом достал из кармана пятидолларовую банкноту, подтолкнул ее парню. Тот жадно сцапал ее.
— Полагаю, мою спутницу вписывать необязательно?
— Конечно, сэр. Номер ваш, а кто в нем живет — это меня мало интересует. Пятнадцать долларов.
Я отсчитал еще пятнадцать долларов.
— И двадцатка в залог, сэр.
— Зачем?
— За мебель, сэр. Вдруг вы что-то сломаете… кровать, к примеру.
— Закупите водяные, не будут ломаться… — посоветовал я, отсчитывая еще двадцатку — и клиентов будет больше.
— Непременно, сэр — поверх журнала лег ключ, старомодный, со старомодным круглым брелком — номер пятнадцать, он на самом краю комплекса, первый этаж. Приятно провести время в нашем мотеле, сэр.
— Благодарю… — сказал я, забирая ключ — и не беспокойте нас.
— Конечно, сэр. Никто вас не побеспокоит…
Дверь в контору захлопнулась за нами под воздействием пружины.
— Кажется, он принял меня за шлюху… — негромко сказала Марианна.
— Это не так плохо. Если он тебя принял за шлюху — значит, ты еще котируешься в этом забеге…
Шутка моя обошлась мне дорого — Марианна наступила мне каблуком на ногу, и я чуть не взвыл от боли.
— Шутник…
— Это истинная правда. Ищи во всем хорошее.
— Ищу. Белый Таурус позади нас — кажется, эту машину я тогда видела.
— Не обращай внимания.
Номер был обычным — не слишком большой, с кроватью-двуспалкой, которую здесь называют «Кинг- сайз», с ночником, который дает приглушенный свет, с душевой, в которой можно поместиться вдвоем… если постараться. Когда-то давно, много лет назад мы были бы несказанно рады такому номеру, мы, гардемарины Флота Его Величества, которым иногда давали увольнительные, и мы шли на Невский проспект, где искали себе спутниц. Денежного содержания почти ни на что не хватало — но мы все равно искали любви. Увы — время это давно прошло, и у меня до сих пор болят ноги и подозрительно покалывает в груди — началось после ранения в Тегеране. Я был гардемарином, а стал жестким и циничным типом… и кажется уже старым.
Мельком осмотрев душевую, я вернулся в комнату.
— Отойди!
Марианна повиновалась. Табличку «не беспокоить» — я нашел на шкафчике, куда можно повесить одежду, если вы не собираетесь разбрасывать ее по всей комнате. Выглянул в светлый и пустой коридор,
