созыва, не постеснялись утаить эти средства (около 250 тысяч рублей) от Советов и преступным путем использовали их для поддержки контрреволюционных саботажников, выступавших против рабочего класса.

В процессе расследования дела «Союза союзов» ВЧК изолировала главарей стачки чиновников, разрушила аппарат стачечного комитета, расстроила источники поступления средств, провела работу по расслоению саботажников, привлекая на сторону Советской власти тех из них, кто был наиболее близок трудящимся. ВЧК согласовывала свою деятельность с партийными и советскими организациями, которые вели разъяснительную работу среди служащих министерств и чистку их от контрреволюционных элементов. ВЧК освобождала арестованных по делу «Союза союзов», как только они давали подписку, что не будут больше участвовать в актах саботажа.

1 марта 1918 г. ВЧК направила материалы произведенного ею дознания в Следственную комиссию революционного трибунала. В это время под арестом находился лишь председатель «Союза союзов» Кондратьев. 2 марта 1918 г. Следственная комиссия освободила из-под стражи и его. Теперь, когда саботаж был сломлен, Советская власть не сочла нужным наказывать побежденных врагов.

Почти одновременно с раскрытием в Петрограде дела «Союза союзов» в Москве был ликвидирован стачечный комитет служащих городской управы. Он состоял из высших служащих городских, преимущественно медицинских, учреждений.

13 января 1918 г. это дело рассматривал в открытом судебном заседании Московский революционный трибунал. Перед судом предстали члены стачечного комитета: врач Фрейдберг, сестры милосердия Ромоданова, Артамонова и контролер Давыдов. Трибунал признал саботажников «виновными в том, что они, будучи членами стачечных комитетов, приняли участие в организации забастовки высших городских служащих, направленной заведомо для них к увеличению развала городского хозяйства в интересах контрреволюции», и постановил: «объявить этих граждан врагами народа и лишить их права быть избираемыми на какую-либо общественную или государственную должность».

Советское правительство приняло меры и против саботажа капиталистов, не желавших подчиниться рабочему контролю и закрывших свои заводы и фабрики, торговые заведения. Такие предприятия подлежали конфискации.

Уже 17 ноября 1917 г. Советское правительство приняло первое постановление по этому поводу.

В нем шла речь о конфискации фабрики товарищества Ликинской мануфактуры А. В. Смирнова, который закрыл свое предприятие. Совнарком, говорилось в постановлении, «считает, что:

1) Закрытие фабрики, исполняющей заказы на армию и обслуживающей нужды беднейших потребителей, — недопустимо.

2) Материалы по обследованию дел на фабрике указывают на злую волю предпринимателя, явно стремившегося локаутировать рабочих, саботировать производство.

3) В интересах народного хозяйства, широкой массы потребителей и 4000 рабочих и их семей находит необходимым пустить указанную фабрику в ход, а посему постановлено:

4) Фабрику товарищества Ликинской мануфактуры А. В. Смирнова при поселке Ликино Владимирской губ. со всеми находящимися при ней материалами, сырьем и прочим объявить собственностью Российской республики»

В течение декабря 1917 г. за отказ подчиниться декрету Совета Народных Комиссаров о введении рабочего контроля над производством были конфискованы заводы и имущество акционерных обществ Богословского горного округа, Симского общества горных заводов, правления Русско-Бельгийского металлургического общества, Общества электрического освещения 1886 года, Управления автомобильных мастерских Международного общества спальных вагонов, акционерных обществ Сергинско-Уфалейского горного округа, Кыштымского горного округа, Путиловских заводов, Невьянского горного округа.

Такая же борьба с саботирующими чиновниками и промышленниками велась Советской властью и в других районах.

Исполком Ташкентского Совета рабочих и солдатских депутатов 16 ноября 1917 г. предупредил саботажников из почтово-телеграфного ведомства: «Те из бастующих, которые в течение 24 часов со времени объявления настоящего обращения не приступят к работе, будут считаться уволенными от службы со всеми вытекающими отсюда последствиями (как-то: призыв на военную службу и лишение пенсии), а стачечный комитет, как руководитель настоящего контрреволюционного выступления, будет арестован». Стачка была прекращена.

29 ноября 1917 г. Совет Народных Комиссаров Туркестанского края издал приказ, запрещавший владельцам закрывать свои предприятия.

На Украине уже в первые дни после победы Октября революционный трибунал судил саботажников. В январе — феврале 1918 г. Военно-революционный комитет в Харькове закрыл за саботаж правление съезда горнопромышленников Юга России, а его председателя, Н. Ф. фон Дитмара, как вдохновителя саботажа капиталистов, арестовал.

Решительные меры ВЧК, судебные процессы, административное воздействие, разъяснительная работа партийных организаций среди служащих, чистка учреждений от антисоветских элементов — все это в конце концов сломило саботаж: чиновники приступили к работе, саботажники-капиталисты были устранены из предприятий. В апреле 1918 г. В. И. Ленин констатировал: «…теперь мы саботаж сломили. «Красногвардейская» атака на капитал была успешна, была победоносна, ибо мы победили и военное сопротивление капитала и саботажническое сопротивление капитала».

Газеты буржуазных и мелкобуржуазных антисоветских партий с первых дней Октября заполняли свои страницы злобной клеветой на социалистическую революцию и Советское правительство. Многие из этих газет находились на содержании у буржуазии и иностранцев. Буржуазные и правосоциалистические газеты имели большие запасы бумаги и свои типографии, в то время как большевистская печать не располагала необходимой полиграфической базой.

Чтобы пресечь потоки лжи и клеветы, которые буржуазия обрушила па победивший пролетариат и его партию, Военно-революционный комитет в Петрограде вынужден был в дни Октября запретить издание некоторых контрреволюционных газет. К 27 октября были закрыты около 20 враждебных Советам газет (кадетская «Речь», меньшевистская «День» и др.).

27 октября 1917 г. Совет Народных Комиссаров принял декрет о печати, в котором говорилось: «Всякий знает, что буржуазная пресса есть одно из могущественных оружий буржуазии. Особенно в критический момент, когда новая власть рабочих и крестьян только упрочивается, невозможно было целиком оставить это оружие в руках врага, в то время как оно не менее опасно в такие минуты, чем бомбы и пулеметы. Вот почему и были приняты временные и экстренные меры пресечения потока грязи и клеветы, в которых охотно потопила бы молодую победу народа желтая и зеленая пресса» ².

На будущее декрет устанавливал правила, определяющие условия закрытия газет. «Закрытию, — говорилось в декрете, — подлежат лишь органы прессы: 1) призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению рабочему и крестьянскому правительству; 2) сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов; 3) призывающие к деяниям явно преступного, т. е. уголовно наказуемого характера».

Контроль за печатью осуществляли Петроградский военно-революционный комитет и назначенный им комиссар по делам печати член большевистской партии старый полиграфист Н. И. Дербышев (со второй половины ноября — большевик А. Е. Минкин). В дальнейшем помимо комиссара по делам печати в состав ВРК входили контрольная комиссия над печатью и институт комиссаров типографий, реквизированных и конфискованных органами Советской власти. Все это объединялось в специальный отдел, который по документам ВРК значился как отдел печати и информации. Отвечал за его работу член ВРК В. А. Аванесов. Отдел печати и информации Петроградского ВРК был первым специальным органом, который проводил мероприятия по подавлению буржуазной прессы.

Наряду с закрытием контрреволюционных газет ВРК прибегал и к таким мерам, как временное