Они обратились ко мне «ваше величество», и я не могла побороть своих чувств. У меня были слезы на глазах, и у них тоже. Я думаю, я выглядела молодой и беззащитной, с распущенными волосами, в халате и домашних туфлях.

Архиепископ сказал мне, что король умер спокойно, обратившись к Богу и приготовившись к кончине.

Я повернулась к лорду Конингэму и спросила о здоровье королевы, так как я знала, как она любила его.

— Передайте мои соболезнования королеве, — сказала я.

— Я немедленно исполню распоряжение вашего величества, — ответил лорд Конингэм.

Я простилась с ними и вернулась в свою комнату одеваться. Мне восемнадцать лет. Я королева. Странно, но первая мысль, пришедшая мне в голову, была: теперь я могу быть одна.

Я надела черное платье и спустилась к завтраку. Все было по-другому. Теперь я королева. Мой мозг был занят одной мыслью: какой я должна быть королевой. Я должна быть хорошей. Я должна быть мудрой. Я должна исполнять свой долг. Я должна забыть о легкомысленных стремлениях к удовольствиям. Я должна служить своей стране.

Дядя Леопольд всю жизнь твердил мне, что мне следует делать. Но ведь он был король другой страны, и бельгийскому королю не подобало вмешиваться в управление Англией. Я знала, что в будущем мне предстоит остерегаться даже дяди Леопольда — потому что, как хороший король, он всегда будет ставить интересы своей страны превыше всего. Да, я должна быть очень осторожной.

Во время завтрака ко мне зашел барон Штокмар. Он был очень умный человек, но ставленник дяди Леопольда. Все изменилось теперь, когда я стала королевой. Я поговорила с ним о бедном дяде Уильяме и моем сочувствии королеве Аделаиде, так как я понимала, насколько велико ее горе. После завтрака я пошла к себе написать письма — одно дяде Леопольду, другое Феодоре. Очень странно было подписываться Виктория R[16].

Пока я писала, принесли письмо от премьер-министра, где он сообщал, что посетит меня около девяти часов. Я была очень довольна, что премьер-министром был лорд Мельбурн[17]. Я видела его несколько раз, и на меня произвели впечатление его красивая внешность, учтивые манеры и развлекательный разговор. В этот момент у меня была Лецен, и я сказала ей:

— Я приму его одна, как намерена принимать всех моих министров в будущем.

Лецен кивнула, она поняла. Но она была несколько встревожена, видимо, испугавшись, что власть может сильно изменить меня.

— Она, конечно, изменит меня, — сказала я ей. — Но ничто не изменит моей любви к вам, дорогая Лецен. Королева будет так же любить вас, как вас любила принцесса. — При этом мы обе заплакали, и она сказала, что я для нее — весь смысл жизни, что было невероятно трогательно.

Лорд Мельбурн прибыл в указанное время. Какой обворожительный человек! Он наклонился и поцеловал мне руку, причем его прекрасные серо-голубые глаза наполнились слезами, что вызвало у меня очень теплое чувство. Я полагаю, в этот момент он подумал о моей молодости и всех тяготах, легших на мои плечи.

Он отнесся ко мне с большим уважением и выразил уверенность в моей способности выполнить стоявшие передо мной задачи.

— Лорд Мельбурн, я рада, что дела государства находятся в ваших руках.

— Ваше величество очень милостивы. Мой долг представить вам Декларацию, которую ваше величество прочтет Совету. Не соблаговолите ли вы просмотреть текст и сказать мне, заслуживает ли он, вашего одобрения?

— Его написали вы, лорд Мельбурн?

— Я признаюсь в этом, — сказал он, слегка приподнимая уголки губ, что меня позабавило и заставило улыбнуться.

— Я уверена, что так и следует, — сказала я.

— Я оставляю Декларацию на рассмотрение вашего величества. Собрание членов Совета состоится здесь, во дворце, в половине двенадцатого. Я зайду еще раз в одиннадцать, если найдется что-то, с чем вы не согласны. Сейчас я не имею права занимать дольше ваше время. Я с удовольствием приду еще раз, если я понадоблюсь вашему величеству.

— Вы очень любезны, лорд Мельбурн.

— Ваше величество слишком добры к вашему покорному слуге.

Он произнес это с иронией, показавшейся мне смешной. Я поняла, что мои встречи с премьер- министром не будут скучными, хотя мы будем обсуждать самые серьезные вопросы.

С первого дня я утвердилась в мысли, что мне повезло с премьер-министром. Лорд Мельбурн — хороший, честный, умный человек был в то же время и очень привлекательный. Оставшись одна, я прочитала документ. Декларация лорда Мельбурна показалась мне прекрасно составленной.

Он снова явился в одиннадцать и спросил, не желала ли я сказать ему что-либо перед заседанием Совета.

— Надеюсь, что я их не разочарую, — сказала я, уверенная, что могла так говорить с лордом Мельбурном.

— Разочаруете, мэм? Да вы их очаруете! Я вам скажу кое-что. Королева всегда привлекательнее короля. А молодая, прекрасная королева… ничего не может быть лучше, не сомневайтесь. Ваша молодость… ваш пол… — это ваши преимущества.

— Вы и правда так думаете? — О да.

— Но, может быть, они не похожи на вас, лорд Мельбурн.

— Надеюсь, что нет, ваше величество. Я не желал бы быть одним из толпы.

Я засмеялась, и мне стало легко. Благодаря ему я почувствовала, что первое в моей жизни заседание Совета не будет таким уж тяжким испытанием.

— Я думала, как мне вести себя с ними.

— Будьте сами собой, мэм. Ничего не может быть прелестнее.

О, как он меня поддержал! Я буду думать о нем, когда буду обращаться к членам Совета. Заседание состоялось в Красном салоне Кенсингтонского дворца.

Впервые я действовала совершенно самостоятельно. Я смело вошла в зал, села и прочитала Декларацию, к своему большому удовольствию, ни разу не запнувшись. Затем последовало множество формальностей. Было очень много новых членов Тайного Совета[18], которые должны были принести присягу. Мои дяди засвидетельствовали мне свое уважение, поцеловав мне руку, а также многие важные особы, как лорд Пальмерстон, Веллингтон и сэр Роберт Пиль.

Я была спокойна и почувствовала, что все, за исключением лорда Мельбурна, удивлялись моей уверенной манере. Я полагаю, они ожидали увидеть взволнованную растерянную юную девицу.

Вернувшись к себе, я дала аудиенции лорду Мельбурну, лорду Джону Расселу, лорду Альбмерлю, моему шталмейстеру[19] и архиепископу Кентерберийскому. Наконец мое испытание завершилось. Лорд Мельбурн прошептал мне:

— Вы были великолепны. Королева до кончиков пальцев. — Как он мило выражался!

Несколько часов я провела за корреспонденцией. Я должна была выразить соболезнования тете Аделаиде. Милая тетя! Какой одинокой она чувствовала себя теперь! Она, наверное, тоже думала обо мне, она была всегда так добра ко мне. У меня сохранились самые приятные воспоминания о ней. Однако невольно в памяти всплыли и неприятные сцены, которые устраивала мама королю и тете Аделаиде.

И это напомнило мне еще об одном деле, требующем незамедлительного исполнения. Когда вошла Лецен, я сказала:

— Распорядитесь убрать мою постель из маминой комнаты. Я буду впредь спать одна.