— Спасибо, — поблагодарила я. — Мое будущее всегда одинаково. Может, когда-нибудь вы мне предскажете жизнь без летучих мышей.

Он не понял меня. Мы положили ему деньги и ушли.

— Конечно, они все похожи. Гадают, как у нас цыгане. Они говорят слова, чтобы только произвести впечатление.

— Я равнодушна к его предсказаниям, а вот Теодосия расстроилась.

— Эти люди отличаются от нас. Они фаталисты и любят воображать опасность, чтобы суметь избежать ее с помощью мудрости. Он тебя тоже готовит к этому.

— Как негостеприимно! Он всегда мне говорит, чтобы я уезжала. Интересно, почему. Ведь я его постоянная клиентка. Он же перестанет получать от меня деньги, если я испугаюсь его слов и уеду.

— Да, это странно.

— Но он угадал относительно твоего бремени. Скорей всего, все слухи о нас быстро расходятся, и он пользуется ими в своих предсказаниях.

— Это неудивительно, — согласилась Табита.

Я сидела на террасе, когда ко мне подошел Эван. Я любила наблюдать за заходом солнца. Меня завораживало происходящее: вот на небе светит солнце и почти внезапно наступает ночь. Я вспомнила, как в Англии сумерки длятся долгое время, темнота постепенно сгущается и нехотя приходит вечер.

— Хорошо, что ты одна, Джудит. Хочу поговорить с тобой о Теодосии.

— Как она себя чувствует?

— Она в депрессии.

— Думаешь, ей надо поехать домой?

— Мне не хочется отправлять ее, но я начинаю склоняться к этой мысли.

— Она не захочет уехать без тебя. А разве ты не можешь поехать с ней?

— Не уверен, что Тибальт готов отпустить меня.

— О… понятно.

— Климат ей не подходит, а теперь, когда она ждет ребенка…

— Я знаю, но мы вернемся в Англию задолго до ее родов.

— Да, но ей становится все хуже. Это место оказывает на нее какой-то странный эффект.

— Может, ей стоит вернуться домой и ждать тебя там?

— Она не захочет вернуться в нашу квартиру в университете. Она могла бы поехать к матери, но ты ведь знаешь леди Бодреан, она не одобряет наш брак. Боюсь, Теодосия не будет счастлива в Кеверал Корте.

— А может, ей поехать в коттедж «Радуга»? Мои тетушки с радостью примут ее. Или к Сабине, в дом священника.

— Это идея, но, боюсь, она не захочет расстаться со мной… а я с ней.

— Все равно, спроси ее.

— Обязательно, — Эван немного повеселел.

На следующий день я находилась во дворе, когда раздался шепот:

— Леди…

Сначала я никого не увидела, потом из кустов вышел молодой араб. Я видела его впервые.

— Леди, у вас есть чудесное снадобье в баночке.

Он протянул мне руку, на ней слегка кровоточила ранка.

— Конечно, я перевяжу вам руку. Но сначала надо промыть. Идите за мной.

Я провела его в комнату, где Табита составляла букеты. Здесь стояла спиртовка, можно вскипятить воду. Я промыла ему рану, и юноша сказал:

— Леди, я пришел поговорить.

В его темных глазах затаился страх.

— Я пришел сказать о Ясмин. Вы очень добрая леди.

— Где она?

— Она умерла. Я молюсь Аллаху, чтобы он благословил ее душу.

— Как она умерла? Почему?

— Ее забрали.

— Кто?

Он с трудом подбирал английские слова.

— Я любил Ясмин.

— Вы работаете на раскопках у сэра Трэверса?

Он утвердительно кивнул.

— Хороший хозяин и хорошая леди… Большой секрет.

— Ты можешь доверить мне свой секрет. Как тебя зовут?

— Хусейн.

— Расскажи, Хусейн, что ты знаешь об исчезновении Ясмин. Я никому ничего не скажу.

— Леди, мы любили друг друга, но ее отец сказал «нет». Она для старика, у которого много коз, он продает много кожи.

— Понятно.

— Но любовь сильна. Мы встречались. Мы оскорбили фараонов.

— Нет, Хусейн. Двое влюбленных не могли оскорбить мертвых фараонов. Они тоже любили в свое время.

— Нам негде было встречаться. Но я работаю в гробнице, хорошо работаю. Хозяин предупреждает, когда будут работать, когда не будут работать. Когда нет работы, мы встречались… в гробнице.

— Ты смелый, Хусейн. Мало людей пожелали бы встречаться в таком месте.

— Это единственное место, а сильная любовь не ждет. Где еще мы в безопасности? Отец узнает и отдаст ее старику с козами.

— Я поняла, но где Ясмин?

— Ночью, когда приехал паша, у нас свидание. Но сэр Трэверс говорит: «Хусейн, отнеси записку Али- мусса. Он делает инструменты. Принеси мне, что я напишу по списку». Я подчиняюсь… Ясмин идет в гробницу одна. Больше я ее не видел.

— Но ты говоришь, словно она умерла.

— Она умерла. Ее бросила в реку в праздник Нила.

Я с трудом перевела дыхание.

— Я боялась этого. Но почему, Хусейн?

Он посмотрел мне в глаза:

— Леди мудрая. Скажи мне, почему Ясмин бросили крокодилам?

— Крокодилам?

— Священным крокодилам. Я видел священных крокодилов. У них в ушах бриллианты, а на лапах драгоценные камни, — внезапно он обернулся, словно испугался, что его ударят сзади.

— Кто это сделал? Кто бросил Ясмин в реку?

— Большие люди, у них власть. Она оскорбила их, потому что была в священном месте, в гробнице. Это проклятые фараоны.

— Хусейн, фараоны не могли это сделать. Кто-то другой убил ее, и должна быть причина.

— Она пошла одна в гробницу, леди.

— Она смелая.

— От любви смелеешь.

— Ты считаешь, что ее обнаружили в гробнице?

— Не знаю.

— Когда ее бросили в реку, она не подавала признаков жизни. Она казалась куклой.

— Может, Ясмин была уже мертва или одурманена зельем, не знаю. Я только знаю, что она мертва.