Мне хотелось, чтобы она была со мной откровенна. Наверняка в ее жизни есть секреты. Она молода, видимо, вдова. Жизнь для нее не окончена и все же в ней чувствовалась какая-то отстраненность, тайна; может, это и делало ее привлекательной.

— У меня были счастливые мгновения. Не стоит требовать от жизни большего.

Наверняка Табиту окружает какая-то тайна.

Приближалось Рождество. Сабина пригласила нас в свой дом, добавив, что позовет и Доркас с Элисон.

Мне показалось, что тетушки не слишком рады. Они несколько консервативны и предпочли бы, чтобы я пришла к ним в коттедж или они в Гизу.

Я отвергла все сомнения, принимая во внимание, насколько удобно всем нам собраться в старой гостиной в доме священника, где мы много раз встречали Рождество.

Дни летели быстро. Нужно думать о Рождестве и, конечно, об экспедиции. Мы с Табитой украсили дом остролистом и белой омелой.

— Раньше дом не украшали, — сказала Табита.

Служанки были в восторге. Эллен заметила, что со времени моего приезда дом выглядит жилым. Вот это настоящий комплимент, подумала я.

Служанки любили меня, им нравилось называть меня «миледи», а я неизменно вздрагивала, приходилось постоянно успокаивать себя, ведь я теперь настоящая леди. На этот раз я не фантазировала. Моя самая заветная мечта осуществилась.

В середине декабря произошел неприятный инцидент.

Я никогда не понимала Мустафу и Абсалама и неловко чувствовала себя в их присутствии. Стою в комнате, обернусь — а они за моей спиной. Они всегда ходят парой и я никогда не слышу их приближения. Если резко подниму глаза, то вижу, что они смотрят на меня. Мне кажется, они хотят заговорить со мной, но потом не решаются. Я не могла различить, кто из них Мустафа, а кто Абсалам, и, видимо, часто путала их имена. Табита легко могла сказать, кто Мустафа, а кто Абсалам, но ведь она знала их давно.

Я начала думать, что из-за присутствия этих двух арабов и няни Тестер дом казался таким зловещим.

Было за полдень, начало смеркаться. Я пошла в свою спальню, но увидела открытую дверь в смежную комнату и заглянула туда. Я подумала, может, Тибальт работает там. У окна стоял Мустафа (или Абсалам?).

Я вошла в комнату, второй араб оказался у меня за спиной. Не знаю, почему, но у меня по спине побежали мурашки.

— Мустафа, Абсалам, что случилось?

Тишина. Тот, который стоял у окна, кивнул второму.

— Абсалам, говори ты.

Я повернулась к нему.

— Миледи, мы твои покорные рабы.

— Не говори так, в нашей стране нет рабов.

Они согласно закивали. Теперь заговорил Мустафа:

— Мы хорошо тебе служим, миледи.

— Конечно, — подтвердила я.

Я увидела, что дверь за моей спиной закрыта, а дверь в нашу спальню приоткрыта, но сейчас там нет Тибальта.

— Много раз мы хотели сказать тебе.

— Скажите сейчас.

— Это нельзя делать, — Мустафа печально покачал головой. Абсалам тоже покачал головой.

— Что делать?

— Останься здесь, миледи. Скажи сэру Тибальту, ему нельзя ехать. Скажи ему.

Я начала понимать, они боятся возвращаться в Египет, туда, где произошла трагедия с их хозяином.

— Боюсь, что это невозможно. Все планы завершены, их нельзя изменить.

— Надо, — твердил Мустафа.

— Уверена, что сэр Тибальт не согласится.

— Там смерть. Это проклятие…

Естественно, подумала я, они боятся предрассудков.

— Вы говорили сэру Тибальту?

Они покачали головами.

— Нет пользы. Говорить его великому отцу нет пользы, и он умер. Проклятие настигло его и настигнет других.

— Это только легенда, ничего больше.

— Легенда? — засомневался Мустафа.

— Значит, это придумали люди. Все будет хорошо. Сэр Тибальт позаботится об этом.

— Его отец не смог позаботиться. Он умер.

— Это произошло не из-за его работы.

— Нет? Это проклятие. И проклятие убьет еще.

Абсалам подошел ко мне. Он сложил ладони рук и поднял глаза:

— Миледи, надо говорить, надо убеждать. Миледи — новая жена. Муж слушает свою возлюбленную.

— Это невозможно, — сказала я.

— Там смерть… Смерть.

— Мне приятно, что вы беспокоитесь, но я ничего не могу поделать.

Они смотрели на меня большими печальными глазами. Я проскользнула в спальню. Для них естественно верить в предрассудки, сказала я себе.

Вечером в постели я сказала Тибальту:

— Сегодня со мной говорили египтяне. Они очень напуганы.

— Чем напуганы?

— Они называют это проклятием и уверены, если мы поедем в Египет, случится непоправимое.

— Если они так настроены, им следует остаться.

— Египтяне просили меня поговорить с тобой. Они сказали, что муж любит свою возлюбленную и послушает ее.

Он засмеялся.

— Я говорила им, это бесполезно.

— Они крайне суеверны.

— Иногда я немного боюсь.

— Ты, Джудит?

Я прижалась к нему.

— Боюсь за тебя, — уверяла я его. — Что, если с тобой произойдет то же, что и с ним?

— Почему это случится со мной?

— Вдруг в этом проклятии что-то есть?

— Дорогая Джудит, ты не можешь верить в это.

— Если б кто-то другой возглавлял экспедицию, я бы смеялась над всеми страхами.

Он засмеялся в темноте.

— Дорогая моя…

На этом разговор закончился.

Скорей бы проходили эти дни. Какие они короткие перед Рождеством. Часто шел дождь, ели блестели от капель, дул мягкий юго-западный ветер, он шелестел ветвями и стонал за окнами. Всякий раз при встрече