К шести часам вечера наши войска штурмом овладели Кутерселькя, Мустамяки (Горьковское) и Саха- Кюля (Мухино).

На следующий день был взят форт Ино (Приветненское). Потерь в этот день у нас не было, и к вечеру начальник штаба дивизиона М. Скачков и его оперативный помощник С. Тимошевский отправились в отряд А. Баурова — передать распоряжения командования и запасные парашюты.

Дороги-то были запружены подбитыми орудиями, танками, автомашинами. Добираться группой решили по лесным просекам, а то и прямиком по лесу. Но случилось так, что ни в отряд не пришли, ни в штаб не вернулись. Не увидел я больше ни Миши Скачкова, ни Сергея Тимошевского. Наши боевые товарищи подорвались на мине.

Три долгих года вместе защищали Ленинград. Дождались наконец желанного наступления, о котором мечтали с первых дней войны, и вот…

Похоронили мы своих товарищей прямо на месте гибели, у воронки. Сколько еще останется таких могил по дорогам войны!..

А уже 18 июня 1944 года. В этот день — прорыв третьей Маннергеймовской полосы обороны, и у нас напряженная работа. Во время подъема Шестаков и Бауров замечают с воздуха кочующие батареи, отдельные кочующие орудия, и я доношу об этом в штаб артиллерии армии. В разведотделе сомневаются. Данные звукометристов они считают более точными.

Но мы оказываемся правы, и в этом артиллеристы убедились сами сразу же после прорыва. Противник таким способом пытался создать видимость насыщенности своей артиллерией. Не помогло. Не устояла перед мощью нашей техники и обновленная, усиленная маннергеймовская линия. Все ближе и ближе подступали мы вместе с артчастями к Выборгу. [100]

Только за три дня до штурма этого города в отрядах Кирикова и Ферцева аэростаты с воздухоплавателями А. Можаевым, Ф. Иняевым, В. Киприяновым, А. Клишиным и другими поднимались на задания девятнадцать раз. И молодые, и опытные «старички» задания артиллеристов выполняли отлично. Не одну благодарность получили тогда от них и от командования армии.

Хотя порой случалось и такое. Как-то выбрали мы очередную площадку для бивака и подъемов у местечка Кутерселькя. Подходит один из любопытствующих пехотинцев и допытывается:

— И что же вы собираетесь делать с этой грозной техникой?

— Как «что», воевать, — отвечают воздухоплаватели.

— Воюют на переднем крае, — не без иронии замечает служивый.

Но первый же подъем «разъясняет» недоверчивым пехотинцам, где и как воюют. Обстрел аэростата и подъемного поля заставляет с уважением взглянуть на нашу работу. Особенно когда один снаряд, предназначенный нам, угождает в походную кухню пехоты…

Война — везде война. У нас она и в воздухе, и на земле.

* * *

Все светлые июньские ночи дивизион воздухоплавателей вел боевую работу. Активные действия наших бомбардировщиков и прикрывающих их истребителей были надежной защитой и нам, а укрываться и уходить маневрами от артобстрелов мы научились.

Начался штурм Выборга — последнего опорного пункта противника на Карельском перешейке.

К этому времени из госпиталя вернулся М. П. Крючков и вступил вновь в командование отрядом. Грамотный артиллерист-воздухоплаватель, он умел держать свой отряд всегда в боевой готовности, четко ставить конкретные задачи, указывать на то главное, что должен делать на определенном этапе боевой работы каждый воин.

Помню, когда я приехал в отряд Крючкова, неожиданно налетели «мессершмитты». Михаил Павлович распоряжался огнем счетверенных установок, и один самолет удалось обить. Задымил и второй «мессер», но аэростат наш противник все-таки подбил.

Пришлось Крючкову срочно готовить к подъему новую оболочку, только что мной привезенную. А команды на [101] подъем долго ждать нам почти не приходилось. Из штаба артиллерии просили срочной корректировки огня для 5-го гвардейского артдивизиона особой мощности.

И вот серебристое тело аэростата, удерживаемое девчатами, готово к подъему. В корзине Когут и Гречаный проверяют связь с лебедкой, артдивизионом. Командир подъема лейтенант А. Можаев сообщает артиллеристам координаты аэростата и четко подает команды.

Мне очень нравился своей работой лейтенант А. Можаев.

Пришел он к нам в начале 1943 года. Не очень видный, по-мальчишески щупленький, розовощекий. Огромные тупоносые сапоги с широкими голенищами еще больше подчеркивали его мальчишеский вид. Да что там говорить, Анатолию Можаеву не исполнилось тогда и девятнадцати лет. На фронт он попал после окончания артиллерийской спецшколы и ускоренного курса военного училища и как-то сразу в дивизионе пришелся ко двору. Бывалые воины были значительно старше Можаева, но признали его своим командиром. Жадно впитывал Анатолий наш боевой опыт, изучая новое для себя воздухоплавательное дело, и скоро стал одним из ведущих аэростатчиков. Я не мог не радоваться успехам лейтенанта.

И в тот раз он действовал четко, уверенно.

Ориентиры под Выборгом были хорошие — малые озера да постройки пригорода. Так что воздухоплаватели быстро обнаружили цели, которые веля огонь по нашим наступающим частям, сообщили отклонение снарядов артдивизиону, и тот перевел огонь на поражение.

Это была последняя корректировка нашего дивизиона при взятии Выборга.

Но война за Карельский перешеек еще продолжалась. Как-то, ведя разведку, Киприянов, Смагин и Клишин в разное время заметили западнее Танхары взлеты и посадки самолетов. Доложили наблюдения. Наши летчики слетали туда, сфотографировали район и зафиксировали большой… сад.

Но вот 21 июня из этого «сада» выскакивает истребитель и атакует наш аэростат. Когда бомбардировщики как следует обработали весь район, оказалось, что за садом скрывался хорошо замаскированный полевой аэродром.

Еще больше меня удивило, когда на следующий день на правом фланге нашего отряда неожиданно поднялся в воздух неизвестно чей аэростат. «Это что же еще такое?» — недоумевали воздухоплаватели дивизиона. В разведотделе [102] армии я узнал, что в прибывшей 59-й армии действует отряд 8-го дивизиона под командованием капитана Е. Юлова, Но работать нашим товарищам — увы! — долго не пришлось. Группа «юнкерсов» под прикрытием четырех Ме-109 принялась бомбить наши батареи. Один из «мессеров» спикировал и на аэростат 8-го дивизиона и поджег его. На мгновение только опоздала пара наших истребителей. Врезавшись в строй самолетов противника, «яки» сбили три бомбардировщика и один «мессер». Понемногу воздушный бой смещался на территорию врага, но вот через несколько минут в нашу сторону с ревом на огромной скорости, чуть ли не задевая верхушки сосен, пронесся «як». Чуть поодаль от него на небольшой высоте — два Ме-109.

На другой день мы встретились с двумя техниками, которые искали не вернувшийся на базу самолет. Оказалось, что мы видели краснозвездный истребитель, которым управлял летчик Серов. Не раз он защищал и наши аэростаты.

А немного погодя из фронтовой газеты я узнаю о присвоении звания Героя Советского Союза летчику-истребителю старшему лейтенанту Серову, сбившему 39 вражеских самолетов!

Два из них в последнем бою он сбил на моих глазах.

* * *

За одиннадцать дней войска Ленинградского фронта продвинулись в глубь Карельского перешейка на 110–130 километров, освободили Выборг, всю северную часть Ленинградской области.

Нами за эти дни было проведено 302 подъема аэростатов наблюдения, 85 раз мы корректировали огонь наших батарей, при этом была подавлена 61 батарея противника и уничтожено 11 целей.

Приказом Верховного Главнокомандующего от 21 июня тридцати трем наиболее отличившимся в боях соединениям и частям присвоили наименование Выборгских. С этого дня и наш дивизион стал именоваться 1-й Выборгский ордена Красной Звезды воздухоплавательный дивизион аэростатов артиллерийского наблюдения.

Пятьдесят три воздухоплавателя были отмечены орденами и медалями. Наградили и меня — вторым орденом Красного Знамени.

Надо сказать, большая нагрузка в период наступлений выпадала на наши технические и