воспитывался?

— В методистской[24]. А какая разница?

— Ты когда-нибудь представлялся другим людям так: «Привет, меня зовут Кинг Пэкстон, и я методист»?

— Разумеется, нет.

— Вот и я не представилась как-то вроде «Привет, меня зовут Хармони Картрайт, и я ведьма».

— Это не одно и то же.

— Вообще-то как раз одно и то же. Ты всегда так негативно настроен или только когда находишься в замке?

— О чем, черт возьми, ты толкуешь?

— Я всего лишь подумала… если сравнить негатив, который Гасси распространяет по замку, с холодом, то ты давно успел превратиться в ледяное изваяние.

— А ты все по-прежнему неисправимая оптимистка. У тебя иммунитет, потому что ты такая же, как она?

Хармони рассмеялась.

— Ты еще не понял? Мы с ней полные противоположности. Мой дар — приносить мир, а ее проклятие — сеять раздоры. Ведьмы бывают разные, как и методисты. Одни нарушают закон, другие — нет. Одни творят добро, другие — зло. Я белая ведьма. Я верю: что бы я ни сделала, это вернется ко мне, умноженное на три. Поэтому стараюсь творить добро. Я живу и не мешаю жить другим. Отдаю и беру взамен только то, что мне причитается. При этом я никому не причиняю вреда.

— Выходит, Гасси и близко нельзя назвать белой ведьмой?

— Да, елки-палки, именно так я и думаю.

— И ты умеешь вытворять всякие фокусы-покусы с помощью заклинаний и всякой магической фигни?

— Могу сделать так, что твой член станет еще больше.

ХАРМОНИ решила, что Пэкстону стоит узнать побольше о ее способностях и ведовстве вообще, однако он еще не был готов к тому, чтобы услышать о ее экстрасенсорных телепатических талантах. Попытки превратить его в нормального человека потихоньку увенчивались успехом, но, узнай он всю правду о ней, это отбросило бы Хармони на несколько шагов назад от намеченной цели.

Она вздохнула и заговорила:

— Я потомственная пиктская ведьма. Корни моей семьи уходят в традиции друидов и кельтов. Мои предки из Шотландии. Пиктский — значит, имеющий знак, изображение, проще говоря — татуировку. А пикты — значит, татуированные люди.

— А ты?

— Я же только что сказала.

— Ты тоже татуированная? — уточнил Пэкстон.

— А-а, да. А ты?

— Конечно. И где же?

— Ну нетушки, — запротестовала Хармони. — Мы всего сутки знакомы, чтобы уже играть в игру «Ты покажешь мне свое, я тебе — свое». Мы уже далеко зашли за черту страсти с первого взгляда. И сейчас я не готова пробовать на прочность еще какие-то границы.

— Значит, завтра? — спросил он и неожиданно нахмурился. — Трудно сосредоточиться на том, на ком висят живые пушистые украшения. Твои кошки меня отвлекают.

— А меня отвлекает твой член.

Пэкстон уселся на койку рядом с кроватью.

— И что?

— Говорю тебе, он меня отвлекает.

— Минуточку. Ты покажешь мне завтра свою татуировку?

— Татуировки, во множественном числе. И завтра наступит уже через несколько часов, а я устала.

Хармони умостилась поудобнее в мягкой кровати Пэкстона и повернулась набок лицом к нему. Пушистые урчащие аксессуары тем временем пытались приспособиться к ее новой позе. Она закрыла глаза.

— Спокойной ночи.

— Ты видела мой зад через пару часов после знакомства, — проворчал Пэкстон.

— Повезло же мне.

Он медленно, как ленивая пантера, подошел к своей койке.

— Ты так и не ответила на мой вопрос.

— Ничего подобного. Я ответила на все твои вопросы.

— Один пропустила. Ты умеешь вытворять всякие фокусы-покусы или нет?

— Слушай, я немного устала. Завтра превращу тебя в жабу, договорились?

— Приехали. И почему ты хочешь это сделать?

Хармони села в постели.

— Вот даже не знаю. Может быть, в благодарность за эту великолепную спальню? Смешно, но когда я задавала тебе вопросы о разных мелочах, мне даже в голову не приходило, что в комнате может не быть стен! Ты окружил себя километрами защитных стен, а вокруг твоей же кровати нет ни одной. И что же это говорит о тебе?

— Ну да, стены. — Пэкстон зевнул. — Спокойной ночи.

— Свинья, — обозвала его Хармони, снова легла в постель и закрыла глаза.

Тем не менее, уснуть в странной кровати, да еще и в одной комнате со зрелым мужчиной, переполненным энергией, было нелегко. Постельное белье хранило его запах, поэтому некоторые из его чувственных фантазий по-прежнему вползали в сознание Хармони и без всякого чтения мыслей. Может, ей стоит посчитать… свиней?

— Ай! Черт! Меня атакует кошка!

Хармони открыла один глаз. На груди у Пэкстона стояла Задира, которая, видимо, слегка запустила когти ему в кожу.

— Хармони, — тихо позвал он, а потом еще раз шепотом: — Хармони?

Она знала, что с каждым его словом Задира впивается в кожу когтями все глубже и глубже.

— Ты должен гордиться, — сказала она наконец. — Ты ей нравишься. Задира не была такой дружелюбной с тех пор, как влюбилась в моего шотландского шурина. У этой кошки определенная тяга к красивым мужчинам. Жаль, у меня нет с собой камеры. О вас можно было бы снять целый мультик.

— На помощь! — прошептал Пэкстон.

— Ладно. Со стенами или нет, если ты расслабишься, Задира вытащит из тебя когти.

— С тобой этот номер проходит? А-ай!

Пэкстон положил голову на подушку и глубоко вздохнул. Хармони видела, как поднимается и опускается его грудь, снова и снова. Она видела, как расслабляется его тело. И, как и следовало ожидать, последовал вздох облегчения.

— Сработало. Полагаю, ты хорошо знаешь свою кошку.

— Она не моя, а моей сестры Вики. И она не причинит тебе вреда. Ты в безопасности, чего нельзя сказать о мышином населении замка.

— Она застыла, — сказал Пэкстон. — У нее глаза блестят в темноте. Причем они разного цвета. Она пугает меня все больше и больше. Неужели она будет всю ночь на меня таращиться?

— Неа, скоро ей придется нянчить мою шапку и муфту.

И, словно услышав слова Хармони, Задира спрыгнула с Пэкстона.