—
Мне не поплохеет потом?
—
С одной таблетки ничего не будет. Только не жуй и не глотай. Рассосать надо.
—
Дай попить, а то горло совсем пересохло.
—
Держи.
—
Спасибо. — Я сделал пару глотков, сунул таблетку под язык и с интересом уставился на опера. — Мне послышалось или ты действительно употребил слово «негры»?
—
Употребил — и что? — Кузнецов выглянул из-за угла и махнул мне рукой: — Пошли…
—
Но это же неполиткорректно! Надо говорить — афропереселенцы!
—
Правда?
—
Ага. Вас разве не инструктировали?
—
Отвали!
В середине здания суда зияла огромная дыра, но, к счастью, обрушившая стены взрывная волна была направлена внутрь, и нам не пришлось перебегать на другую сторону улицы, чтобы миновать завалы.
—
А вообще, тебя вполне могут привлечь за расизм и шовинизм. Еще и приверженцем идей ку-клукс-клана выставят. Взял и четверых негров завалил, — продолжил издеваться я над федералом.
—
Забыл предупредить, — начал медленно закипать опер, — стимуляторы могут речевое недержание вызвать. Ты уж контролируй себя, пожалуйста. А то выболтаешь какую-нибудь страшную тайну, потом локти кусать будешь.
—
Расист, — решил я добить его.
—
Пошел ты! — буркнул не на шутку разозлившийся Кузнецов. — Плевать мне на цвет кожи! Важно, по какую сторону закона человек находится, и все! Закон един для всех! Если ты отморозок, то белый, черный или фиолетовый, роли не играет!
—
Слова правильные, но противные человеческой природе. А значит, насквозь фальшивые…
—
Сейчас сам тебе вломлю не хуже афропереселенцев.
—
А, понял! Тебя же через сканер после возвращения прогонят! Очкуешь?
—
Ты заткнешься…
—
Тихо! — перебил я федерата и присел, прячась за стоявшей на тротуаре машиной с крышей, смятой упавшим сверху бетонным обломком. Здание суда к этому времени осталось позади, но сбоку нас продолжала прикрывать соседняя многоэтажка. — Смотри!
—
Что такое? — присоединился ко мне опер.
—
Бинокль достань.
—
И? — Кузнецов рискнул осторожно приподняться над капотом и спросил: — Куда смотреть?
—
На той стороне перекрестка. Прямо посреди дороги.
—
Пока ничего не вижу… — прошептал опер и тут же выругался: — О, черт! Как ты заметил?
—
Что там такое?
—
Сам глянь.
Я взял у него из рук бинокль, отрегулировал резкость под себя и почти сразу различил в утренних сумерках протянувшиеся над землей нити. Одни потоньше, другие потолще. Все бы ничего, но слишком они гигантскую паутину напоминали.
—
Не могли пауки так быстро мутировать, — забрав бинокль, заявил федерал некоторое время спустя.
—
Думаешь?
—
Уверен. Ты только размеры оцени!
—
Давай обойти попробуем, — все еще надеясь на чудо, предложил я.
—
Давай.
Кузнецов выбрался из-за машины и свернул на соседнюю улицу. Не заметив ничего подозрительного, мы перебежали через проезжую часть и заскочили во двор стоявшего на перекрестке здания. Прошли немного дальше и вскоре уперлись в протянувшиеся меж деревьев полупрозрачные нити.
—
Да что ж это такое! — не сдержавшись, выругался опер. — Опять паутина?!
—
Может, через дом? — предложил я.
—
Ты и в самом деле хочешь столкнуться с гигантскими пауками в замкнутом пространстве?
—
Если это нормальные пауки, в доме паутины быть не должно.
—
Сильно сомневаюсь, что это нормальные пауки. — Федерал отошел от деревьев к пятиэтажке и, подпрыгнув, попытался заглянуть в окно. — Не видать вроде ничего…
—
Да нет, — разочаровал я его. — И там затянуто. Ты присмотрись.
—
Вот ведь! — хлопнул себя по бедру Кузнецов. — Знаешь, что мне все это напоминает?
— Что?
—
Сигнальную сеть. Мы ее потревожим, и о нарушителях сразу всем известно станет.
Всем — это кому?
Вы читаете Пятно
