подождет.
Циньтун удалился, а через некоторое время снова просунул голову в калитку.
— Сестрица! — окликнул он Чуньмэй. — Все спят?
— Вот арестант! — вздрогнула Чуньмэй. — Опять ворвался, напугал. Носится из-за пустяков, как неприкаянный.
— Но Чжан Ань ждет, — говорил Циньтун. — Поздно уж, а ему еще за город идти.
— Но не могу ж я их тревожить! Вон они как сладко спят. Скажи, чтоб подождал немного. А поздно, так пусть приходит завтра.
Их разговор услыхал Симэнь и позвал Чуньмэй.
— Кто там? — спросил он.
— Да вон Циньтун пришел. Чжан Ань с кладбища, говорит, прибыл, хочет с вами поговорить.
— Я сейчас выйду, — сказал Симэнь. — Подай-ка мне одежду.
Чуньмэй исполнила просьбу.
— А по какому делу Чжан Ань? — заинтересовалась Цзиньлянь.
— Он еще накануне заходил насчет поместья, — объяснил Симэнь. — Видишь ли, рядом с нашим кладбищем целое поместье продается, с землей. Вдова Чжао, владелица, просит триста лянов серебра, я же даю двести пятьдесят. Просил Чжай Аня поторговаться. Если он договорился, велю Бэнь Дичуаню с зятем отнести серебро. В поместье колодец с четырьмя скважинами. Если удастся пробрести это поместье, присоединю к своему. Построим там крытую галерею, обширный зал, насыплем декоративные холмы и разобьем парк. И будут в нем аллеи — сосновая и ясеневая, беседка у колодца, павильон для метания стрел, площадка для игры в мяч и все прочее. Ладно уж, пожертвую серебро, зато будет, где отдохнуть и развлечься.
— Да-да! Купи поместье, не пожалей серебра! — внушала Цзиньлянь. — И нам, как на могилы соберемся, будет где весело время провести.[441]
Симэнь ушел в переднюю половину, где его заждался Чжан Ань, а Цзиньлянь, поднявшись с постели, села перед зеркалом, чтобы напудриться и поправить прическу, после чего вышла во дворик с намерением выпороть Цюцзюй. Для этого Чуньмэй отправилась за Циньтуном.
— Я тебя за вином послала, почему ты холодное хозяину подала? — допрашивала служанку Цзиньлянь. — Для тебя в доме старших не существует. Что тебе ни тверди, ты все на своем стоишь. — Цзиньлянь кликнула Циньтуна: — Всыпь этой негодяйке десятка два палок, да как полагается.
Циньтун успел нанести с десяток ударов, но тут, на счастье, подоспела Пинъэр.
— Хватит ей и этого, — улыбаясь, уговаривала она Цзиньлянь.
— Ладно, довольно! Десять палок ей прощаю, — сказала Цзиньлянь слуге, а Цюцзюй приказала встать и земными поклонами поблагодарить Ли Пинъэр, а потом отпустила на кухню.
— Матушка Пань служанку привела, лет пятнадцати, — сказала Пинъэр. — Сестрица Вторая за семь с половиной лянов ее покупает. Просит тебя поглядеть.
Цзиньлянь и Пинъэр направились в дальние покои. Пинъэр посоветовала Симэню дать семь лянов. Новенькая получила имя Сяхуа, но не о том пойдет речь.
Тут мы оставляем дом Симэнь Цина и начинаем рассказ о Лайбао и приказчике У, которые везли подарки в столицу.
Как покинули они уездный центр Цинхэ, так каждый день выходили с зарею по чуть светлевшей тропе и шли на закате по буроватой темневшей пыли. Садились поесть, лишь изголодавшись, принимались пить, лишь изнывая от жажды. Ночью останавливались, на рассвете пускались в путь. А стоял в то время такой палящий зной, что от него плавились камни и металл. Продвигались путники с превеликим трудом.
Но сказ скоро сказывается. И вот добрались они, наконец, до столичных ворот Долголетия, нашли постоялый двор, где и заночевали. На другой день взвалили на себя вьюки и корзины с подарками и направились к мосту Небесной реки. Остановились у особняка государева наставника Цай Цзина. Лайбао велел приказчику У постеречь вещи, а сам, одетый в темное холщовое платье, приблизился к привратнику и почтительно поклонился.
— Откуда прибыл? — спросил привратник.
— Из уезда Цинхэ в Шаньдуне, — отвечал Лайбао, — от именитого Симэня. Его высокопревосходительству ко дню рождения подарки привез.
— Ах ты, арестант проклятый! — заругался привратник. — Жить тебе надоело, деревенщина! Подумаешь, какой там именитый Симэнь-Дунмэнь![442] Да над его превосходительством одна-единственная особа власть имеет, ему же подвластна вся Поднебесная. Никакой титулованный вельможа или сановник не посмел бы так себя вести перед его превосходительством. Так что убирайся, пока цел!
В привратницкой нашелся знакомый Лайбао.
— Это у нас привратник новый, — успокоил он Лайбао, — всего несколько дней служит. На него не обижайся, он тебя не знает. Если тебе к его превосходительству, обожди. Я дядю Чжая попрошу выйти.
Лайбао сунул руку в рукав и вручил своему знакомому узелок с ляном серебра.
— Мне-то ладно! — заметил тот. — Ты вон тех двоих одари. Без этого нельзя.
Лайбао вынул такие же узелки и передал каждому по ляну. У сердитого привратника на лице появилась улыбка.
— Раз из Цинхэ, обожди немного, — сказал он. — Пока с дворецким Чжаем повидаешься. Его превосходительство только что вернулись из дворца Драгоценного Знамения,[443] где свершалось моление и сейчас отдыхают в кабинете.
Наконец, вышел дворецкий Чжай Цянь. На нем были длинный из тонкого темного шелка халат, летние прохладные туфли и белые чулки. Лайбао удостоил его земным поклоном.
— Ты с подарками его превосходительству? — приветствуя слугу, спросил дворецкий. — Досталось тебе, должно быть, в пути?
Лайбао вручил Чжай Цяню перечень подношений, а слуга тем временем протянул ему два куска нанкинского шелка и тридцать лянов серебра.
— Мой хозяин, Симэнь Цин, просил низко кланяться вашей милости, господин Чжай, — говорил Лайбао. — Хозяин не знал, как выразить вам свою признательность, и велел передать вот эти скромные знаки внимания. Может, годятся на чаевые. А еще хозяин сердечно благодарит вашу милость за беспокойство. Только вашими стараниями были освобождены соляной торговец Ван Сыфэн и остальные купцы.
— Не могу я принять такие дары, — проговорил Чжай, а потом добавил: — Впрочем, ладно, принимаю.
Лайбао тогда протянул перечень подношений, которые предназначались государеву наставнику Цай Цзину. Дворецкий пробежал его глазами и вернул слуге.
— Внесите их и ждите у внутренних ворот, — распорядился он.
По западную сторону от внутренних ворот размещалась обширная прихожая, где ожидающих приема посетителей угощали чаем. Вскоре мальчик-слуга подал Лайбао и приказчику У по чашке чаю.
Наконец-то в приемной зале появился сам государев наставник, и Чжай Цянь доложил ему о прибывших. Цай Цзин велел их звать, и оба пали ниц перед возвышением, на котором он восседал. Чжай Цянь развернул перед государевым наставником перечень даров, и тот пробежал его глазами. Лайбао и приказчик У тем временем разложили подарки.
Только поглядите:
