предположения верны и вся канитель закрутилась вокруг этих людей, то неизвестно, куда может завести нас цепочка загадок. Поверьте мне. Я был с этими ребятами, когда они отправлялись в путешествие к Марсу. Оттуда не существовало обратной дороги, понимаете? Это был билет в один конец. Эти пятеро встали на пути богов… Они победили, потому что огонь вновь принадлежит нам. И если на миг представить, что они сумели вернуться… То… кем?

– Кем? – словно эхо, откликнулась Волкова.

– Спасителями? Или судьями? А может, и просто людьми. Сейчас я готов вообразить все что угодно.

– Вы меня совсем запутали, Николай Сергеевич. – Полковник мягко высвободила кисть из его рук. – Но я, как уже упоминала, верю в случайности.

– Вот и замечательно. Займитесь звездочетами-любителями, а я попробую поворошить «Роскосмос» и своих людей в НАСА. Времени в обрез! Плазмоиды могут нанести новый сокрушительный удар в любой момент! А Земля пока абсолютно не готова дать серьезный отпор… Да и вообще: какой, к дьяволу, серьезный отпор! Человечество беззащитно, словно кролик перед удавом!

– Но не проще ли просто поймать и допросить этих… К чему трясти астрономов?

– Поймать и… э-э… допросить, бесспорно – тоже приоритетная задача. Но прежде чем встретиться с этой неприкаянной пятеркой авантюристов, нам нужно быть в курсе: действительно ли они вернулись из далеких глубин космоса? Не самозванцы ли?

– Теперь даже не знаю – что лучше, – пробормотала Волкова, закрывая за генералом дверь.

Полковник была в смятении. Уж больно внезапно ее дурацкие подозрения подтвердились. Да не просто подтвердились, а обрушили на голову настоящий град новых загадок… И перед Волковой вдруг распахнулась тугая портьера, за которой притаилось что-то непостижимое… Жуткое. Будто она вдруг на миг оказалась в холодной пустоте, где слышно лишь биение собственного сердца, растворяющееся в бесконечности.

Вдобавок – кожа на правой ладони все еще хранила фантомное ощущение от прикосновений сухих пальцев Николая.

И Нина никак не могла понять – приятно ей это было или нет.

Короткой очередью Рубленого отнесло в сторону.

Из его груди хлестала кровь. Янтарный зрачок правого глаза стремительно мерк. Так и не выстрелившее ружье валялось рядом, в грязи.

Этот спятивший меченый с уродливым шрамом на лице хотел забрать у Максима его родную дочь. Хотел забрать Ветку! Рехнулся и принялся нести какую-то чушь про новую воительницу рода человеческого, которая возглавит сопротивление…

Он умер быстро и некрасиво. Хотя кто вообще умирает красиво? Разве что – кораллы…

Максим лежал на холодном бетоне. По вискам била склизким рыбьим хвостом одна-единственная мысль: «Дочь – моя».

Вдруг до него дошло, что тот, кто убил дурака Рубленого, может на этом не остановиться…

Долгов, срывая горло, заорал:

– Маринка, не вставай!

И началось.

События замелькали в рваном режиме черно-белого калейдоскопа.

Четверо или пятеро солдат ворвались в вонючее подвальное логово меченых, хищно поводя стволами карабинов из стороны в сторону. Красные мошки лазерных целеуказателей заскользили по мрачным стенам, выискивая потенциальных жертв.

– О боже мой, боже мой! Не стреляйте! – завизжала какая-то женщина из дальнего угла, где в загоне оглушительно закудахтали куры. – Не стреляйте!

– Молчать! – приказал один из солдат, занимая позицию возле изгиба сточной канавы. – Всем лечь на пол! Лицом вниз! Живо, мать вашу!

Меченые посыпались на бетонные плиты словно подрубленные. Истошно заорал грудной ребенок. Один из мужчин попытался что-то сказать и тут же получил зверский удар ботинком по печени. Согнулся и тихонько застонал.

Максим подполз к ошарашенной Маринке и глянул на Ветку, высунувшую помятую моську из спальника.

– Лежите, – быстро зашептал он. – Лягте лицом вниз и лежите, не поднимая головы ни в коем случае! Слышите?!

– Папа…

– Я сказал! – рявкнул он, пригибая мокрой рукой голову жены. – Ни слова!

Ветка спрятала личико и моментально разревелась. Хорошо, что пуховый спальный мешок приглушил звук.

– Успокой ее, – прохрипел Долгов Маринке, упираясь лбом в пол, черный от золы потухшего костра.

Солдаты быстро рассредоточились по небольшому помещению. Двое встали и замерли с карабинами у плеча, а остальные принялись пинками переворачивать людей и светить в лицо мощным фонариком. Отовсюду слышались стенания и мольбы о пощаде.

– Да заткнитесь вы! – не выдержал наконец один из военных. – Сейчас перестреляю всех к чертовой матери!

– Батяня! – не по уставу обратился другой солдат к подошедшему офицеру. – Да они здесь все – меченые. Это не сектанты. Ложная тревога, етишкин дух…

– Отставить, – негромко ответил офицер. – Тех двоих проверь.

Долгов краем глаза увидел стремительно приближающиеся берцы и тут же получил такой пинок под ребра, что по инерции перекатился на спину и обнаружил, что не может дышать. В брюшной полости словно снаряд взорвался – так было больно.

В глаза уперся яркий луч, заставив рефлекторно зажмуриться.

– Зенки открой! – гаркнул солдат и снова ткнул Максима в бок твердым носком спецназовского ботинка. На этот раз не так сильно. – Слышь, кому сказал!

Долгов, наконец сумев с шумом втянуть в себя воздух, открыл глаза, стараясь не смотреть прямо на свет.

– Ну-ка на меня глянь! – приказал солдат.

Максим с трудом перевел взгляд на отражатель фонарика. Через секунду свет погас, оставив перед глазами плавать аморфные зеленые пятна.

Из спальника с новой силой заголосила Ветка. Маринка что-то неразборчиво зашептала ей на ушко.

– Дочка, успокойся! – негромко сказал Долгов, часто моргая.

– Заткнись! – Солдат в щадящем режиме пнул Максима по ноге и крикнул: – Батяня, иди сюда. Тут, кажись, какие-то немеченые нарисовались. Двое. И щенок ихний.

– Сам ты щ-щенок, – прошипела Маринка таким тоном, что служивый даже не решился перечить.

Тем временем подошел офицер, и луч фонаря снова на несколько мгновений ослепил Максима. Когда он погас, солдат вдруг ойкнул и сложился пополам.

– Дебил, – беззлобно изрек офицер, потирая кулак, и обратился к Долгову: – Тебя зовут Долгов Максим Валерьевич? – Да. А в чем…

– Утухни. Это твои жена с дочкой?

– Не смей…

– Я сказал, утухни и отвечай на вопросы, если не хочешь, чтобы я тебе остальные органы в фарш превратил. Это твои жена и дочь? Долгова Марина…

– Да, – быстро перебил Максим. – Это они. Я прошу вас, не…

– Вставайте и следуйте за нами. Живо.

– Моей дочери четыре годика…

– Пяа-а-ать! – не прекращая реветь, завопила Ветка из глубины спальника. – Мне уже пя-а-а-ать!

Суровое лицо офицера на миг оттаяло.

– Поднимайтесь и пойдемте, – сказал он. – У нас приказ доставить вас в Москву.

– Чей? – быстро спросил Долгов.